Онлайн книга «Корабль призраков»
|
– Я никому не собираюсь читать нотации. Я просто собираюсь поговорить. – Если ты не хочешь, чтобы я слышала, я заткну уши, – и, как бы подтверждая серьезность своих намерений, Карпик накрыла голову подушкой и затихла. – Хотите выпить, Ева? – равнодушно спросил Макс. – Хочу. Он плеснул мне вина из плетеной бутыли, которая стояла на столе. Вино было терпким, с хорошим послевкусием. В любое другое время я оценила бы его. Только не сейчас. – Зачем вы это делаете, Макс? – Она попросила. – А если бы она попросила вас взорвать посольство Мозамбика? Или украсть ночной горшок у английской королевы? – Это нереально. Я могу делать только то, что могу, – не очень-то он разговорчив. – Ладно. Она – маленькая девочка… – Я не маленькая девочка, – вклинилась Карпик. – Ты же обещала не подслушивать. – Хорошо. Подождав, пока она снова накроется подушкой, я продолжила: – Она – маленькая девочка. Но вы – вы взрослый человек… – Ну и что? Я не вижу здесь ничего такого. Если ей нравится… – Мне очень нравится, Макс, миленький… – снова высунулась Карпик. – Не думаю, чтобы это очень понравилось ее отцу. – Ему понравится. Ему нравятся татуировки, – наплевав на обещание, Карпик села в кровати и искоса и с видимым удовольствием посмотрела на свое плечо. – Вот как! – Это был неожиданный поворот сюжета, и я насторожилась. – Значит, ему нравятся татуировки. Откуда ты знаешь? – У папочки было три любовницы. И у каждой из них была татуировка. – И у Наташи? – Господи, зачем я только ляпнула о ней, зачем я только упомянула это имя! Карпик покраснела и выпалила: – Он тебе рассказал об этой гадине? – Мы коротали время, пока ждали тебя… Думаю, ты поступила, как beast. – А мне плевать. Если бы она была настоящая… Я сразу пойму – когда настоящая. Я сама найду ему… настоящую. – Настоящую для него или для тебя? – Для него… Для меня… Не важно. – Это важно. Ты же умная девочка. Эта Наташа, она, должно быть, очень страдала… – Никогда не говори мне о ней больше… Если мы друзья. – Хорошо. Успокойся. Это больно? – спросила я у Макса о татуировке, сменив тему. Я сдалась. В конце концов, я не мать и не гувернантка. И даже не репетитор по алгебре. Пусть девчонка делает что хочет. Пусть разрисует себя с ног до головы, мне все равно. – Очень больно, – сказал он. И с уважением посмотрел на Карпика. – Очень-очень, – засмеялась Карпик. – Смотрите, вам объясняться с ее отцом. – А мы ничего ему не скажем. Я не покажу ему… – Дело твое. – Я слабо представляла себе, как Карпик собирается скрыть татуировку на плече. – Но учти, девочка: если прячешь что-то одно, то всегда приходится прятать и другое. – Я учту. Я покажу ему, когда мне исполнится шестнадцать лет. – А если вы поедете куда-нибудь в Рио на следующий год? Или в Ниццу? Что, так и будешь сидеть на пляже в рубашке с длинными рукавами? – Может быть. – Представляю, как это будет выглядеть. – Я вообще не поеду на море. А если и поеду, то куда-нибудь на Север, – подумав, высказала предположение Карпик. – И вообще, море не должно быть теплым. Так Макс говорит. Правда, Макс? – Правда, – подтвердил Макс. – Море должно быть холодным. Море должно быть не для развлечений, а для работы. – Слышала? – Карпик торжествовала. – Ну, хорошо. Не буду спорить с профессионалами. Тогда зачем ты ее делаешь? Кому ты ее будешь показывать? Соседке по комнате у себя в интернате? Или папиным подружкам? – Всем папиным подружкам я буду показывать только на дверь. – Понятно. Ты просто страшная эгоистка. Но почему все-таки черепаха? Потому что у папы такая же? – невинно спросила я, вся внутренне содрогаясь от возможных вариантов ответа. От одного-единственного варианта. – Нет, у себя на теле папа таких вещей не приветствует. Он говорит, что всегда нужно помнить о том, как будет выглядеть татуировка, когда тебе исполнится восемьдесят семь лет. Не очень приятное зрелище, говорит папа. Слава богу. Слава богу, подумала я. Один из подозреваемых отпал, круг сузился. И это знание я получила просто так, за здорово живешь, не прикладывая никаких усилий. Нужно поощрить за это Карпика. – Так почему черепаха, правда? – снова спросила я смягчившимся голосом. – Потому что это символ вечности. – Странно. Я всегда думала, что символ вечности – это змея, кусающая себя за хвост. Карпик нахмурилась: я видела, что змея, да еще кусающая себя за хвост, на секунду покорила ее воображение. Но потом она решила все же сохранить верность своей черно-красной черепахе. – Черепаха мне нравится больше. – Черт с тобой, – вздохнула я. – Мне нравится, когда ты так говоришь, – засмеялась Карлик. – Мне тоже. Только не задерживайся здесь, пожалуйста. Папа волнуется, он уже готов начать поиски. – Он очень злой? – Он уже устал злиться. – Хорошо. Скажи ему, что я скоро приду… И еще… Знаешь что… Ты мне дашь ключ? Я приподняла брови и выразительно посмотрела на Макса. – Не бойся, – успокоила меня Карпик. – Макс никогда не слушает то, что ему не нужно слушать. Правда, Макс? – Правда. Я отдала ей ключ, – в конечном счете она имела на это большее право, чем я, – и поцеловала ее в макушку: – Долго не задерживайся. – Может быть, ты придешь к нам с папой вечером? – Нет. Мы сегодня ночью должны кое-что отснять. И мне необходимо как следует выспаться. – Что отснять? – “Эскалибур” с моря. – Здорово! А мне можно? Только посмотреть. – Нет. Это будет очень поздно… Вадик разбудил меня в половине четвертого утра. Нужно было отправляться на съемки ночного “Эскалибура”. Корабль стоял, и было непривычно тихо. Я с трудом поднялась. Я долго не могла заснуть накануне, а когда заснула, то получила причитающуюся мне порцию кошмаров. Вернее, это был один непрекращающийся кошмар: в нем я бродила по бесконечным лабиринтам корабля, одну за другой открывая все двери универсальным боцманским ключом. И за каждой дверью видела убийцу. С родимым пятном вместо лица. |