Онлайн книга «Корабль призраков»
|
– Ну вот, кого-то опять за бухлом несет. Подожди, не клади трубку, я сейчас разберусь, выдам жаждущим их ночную норму… Я смутно слышала, как Муха подошел к двери и открыл ее: “О, привет, какие люди, рад видеть, конечно…” Секунд через десять Муха снова возник на другом конце провода. – Слушай, Евуля, – начал он извиняющимся голосом. – Ладно, можешь не продолжать. Все понятно. Мой приход уже не так обязателен, да? – Ну-у… – Он жарко зашептал в трубку: – В общем…. Ты же умница… Я тебе перезвоню. Все, отключаюсь. Я положила трубку и улыбнулась: Муха так трогателен в своем бесстыдстве, на него нельзя сердиться. Вот только неизвестно, сказал ли он правду о татуировке или просто решил заманить меня к себе таким бесхитростным способом… Спать больше не хотелось. Я прошлась по рубке и подошла к стеклам. В ночном пейзаже ничего не изменилось, разве что он стал еще более ясным, еще более выпуклым. Подумав секунду, я открыла ближайшее ко мне окно, – сделать это оказалось непросто, слишком давно его не открывали. Может быть, с тех самых пор, когда исчез экипаж. Я до сих пор не могла объяснить себе ни его исчезновения, ни того, почему все-таки остался Макс. Объяснение должно быть, к черту английский “Эскалибур”, оно должно быть самым простым. Может быть, я уже несколько раз проходила мимо него. Мы все проходили мимо него. И Клио тоже. Клио, которой больше нет. Но есть убийца, если он, конечно, не исчез вместе с экипажем. Лаккай тоже исчез, если верить Максу. Можно ли ему верить, и кому тогда верить? Карпику, Мухе, адвокату… Клио, – потому что она мертвая… Да, именно так, только мертвым можно верить, от них уже нечего ждать подвоха. Но убийца все-таки на “Эскалибуре” – человек, виновный в гибели старпома Митько. Смерть старпома была не такой ритуальной, но это можно объяснить: маньяк защищался, он не хотел, чтобы кто-то знал о нем правду. Но почему убили Клио? Это не по правилам, а все серийные убийцы подчиняются правилам… Или это все-таки эфемерное зло, пришедшее сюда с “Эскалибура” 1929 года?.. Я высунула голову в окно, подставляя слабому ночному ветру разгоряченное лицо. Действительно оттепель… Черт возьми, опять телефон. Это наверняка Антон. Или Муха, чье свидание пошло прахом. Если это так, то я вполне могу узнать, кому принадлежала татуировка. Если это так и если Муха не врет… Я сняла трубку. – Ну что? – На Мухе я попробую отыграться. – Свидание вслепую накрылось? На том конце провода молчали – только едва уловимый шорох, как будто на трубку набросили платок или что-то в этом роде… – Алло! Муха, ты заснул, что ли? Или это вы, Антон? Я даже не успела договорить, не успела ничего понять, когда услышала этот глухой, искаженный, совершенно бесплотный голос. Голос, заставивший меня вздрогнуть. – PELLIT ЕТ ATTRAHIT. – Прерывающаяся латынь змеей вползла в мой готовый взорваться мозг, обвилась вокруг шеи, и я почувствовала, что задыхаюсь. Трубку мягко положили на рычаг, и, как сквозь толщу воды я услышала короткие гудки. Отбой, отбой, отбой… Pellit et attrahit. Притягивает и отталкивает. Притягивает добро и отталкивает зло. Притягивает зло и отталкивает добро. Надпись, которую прочел на груди у убийцы чудом спасшийся Калью Тамм. Он показался. Он вышел на тропу. – Нет! – закричала я. – Нет! Нет! Нет!.. Мой собственный крик, ударившийся о стены рубки, вернулся ко мне и ударил меня под дых. Он позвонил мне – именно мне, – он знал, что я здесь, что Муха разговаривал со мной. Он произнес слова нежно, он хотел утешить меня, сообщить мне о себе. Он знает, что я знаю о нем. Конечно же, папка. Она пропала из моего собственного чемодана, и я сочла за лучшее забыть о ней. Теперь, на исходе ночи, я буду расплачиваться за это. Я буду сидеть и ждать, пока он не поднимется сюда, чтобы разделаться со мной так же, как он разделался с Митько. Или еще страшнее, – конечно же, страшнее… Я судорожно обвела глазами рубку – мне нечем даже защититься, дура, дура, дура, даже увалень Антон брал с собой нож. Антон брал с собой нож… Нет, я не могу здесь оставаться и ждать, пока меня не исполосуют, как кролика, срежут кожу и бросят ее на один из этих чертовых гидравлических манипуляторов, заменяющих штурвал… Почему я никому ничего не сказала, почему он был уверен, что я ничего никому не скажу?.. Он уже несколько дней знал о том, что я прочитала папку… Но как он мог ее найти? Почему он решил, что папка может быть у меня… Я не могу здесь оставаться. Не могу. Я оттолкнула кресло от входа в рубку и выскочила на трап. Я скатилась по нему вниз и увидела Антона. Он неотвратимо приближался ко мне, я даже заметила легкую извинительную улыбку у него на губах. Времени, чтобы подняться сюда из кают-компании, у него было достаточно. Неужели это ты?.. Нет, нет, только не ты. Я сжалась в комок, страх парализовал меня, я не могла сдвинуться с места. – Что с вами, Ева? – спросил он, приближаясь. – Что-то случилось? Я всхлипнула. Я знала, что если придет расплата, то она будет неотвратимой. И я ничего не смогу сделать, ничего… – Не подходите ко мне! Слышите! Так просто!.. – Да что с вами?! – По его лицу пробежала легкая тень ужаса. – Что с вами происходит? – Я знаю, что это вы… – Конечно, я. Не пугайте меня… Нет, он спокоен, он чересчур спокоен, никаких следов борьбы. – Что вы здесь делаете? – Я попыталась взять себя в руки; я ухватилась за край полыньи, в которую провалилась, и не собиралась выпускать твердый сопревший наст. – Ничего. Я хотел… Я просто шел к вам. – Зачем? – Хотел узнать, как вы… Там что-то случилось в машинном. С сепаратором. Макс отправился туда, чинить… Я не хотел оставаться один. Я немного успокоилась. Звучит не очень убедительно, но убивать меня он явно не собирается. – Идемте, Антон. – Куда? – В кают-компанию. – Я должен вернуться в машинное отделение: Макс может прийти в любую минуту и наверняка подумает, что я пропал. Как Лаккай. Ты же только что сказал, что идешь ко мне, следовательно, собирался пробыть здесь какое-то время. Не очень-то ты последователен, друг мой. И почему ты так боишься кают-компании?.. – Идемте, – твердо сказала я. – Кажется, там что-то произошло. – С чего вы взяли? |