Книга Эшафот забвения, страница 51 – Виктория Платова

– Интересно, кто еще знает о твоем невинном хобби, Большой брат? – насмешливо спросил Анджей у Кравчука – Все. Я же верчу их где ни попадя, раздаю твоим культ-соскам… Привык, успокаивает нервы. – Весь кагэбистский лоск Кравчука куда-то исчез, даже всегда идеально выглядящий галстук сбился в сторону. – Старый дурак.

– Я говорила, что вы зря все это затеяли. Я с самого начала была против.

– Что сделано, то сделано, – заметил Братны. – Теперь поздно давать задний ход. Теперь у меня есть классная актриса. Классная актриса под классную новую идею.

– И шантажист в группе, – заметил Кравчук. – Когда ты сказал, что труп не видел никто, кроме нас троих, ты очень сильно ошибся. Была еще какая-то сволочь… Может, этот твой парень… Почему только я пошел у тебя на поводу?

– Потому что все идут у меня на поводу.

– Но втравливать сюда этого…

Увлекшись обвинениями, Кравчук сказал что-то, не предназначенное для моих ушей, и Братны тотчас же осадил его:

– Послушай, ты же веришь своему телохранителю…

– Это другое.

– Это одно и то же. Закроем тему.

– Самое время закрыть тему… – проворчал Кравчук. – Почему ты делаешь вид, что все нормально?

– Пока ничего страшного не произошло. Легкая дрожь пробежала по моему позвоночнику – “ничего страшного не произошло”, если не считать скрытого от всех убийства женщины. Скрытого от всех. От всех ли?

– В любом случае это мало похоже на шантаж, – продолжил свои рассуждения Братны.

– Почему ты так решил?

– Никаких требований, только легкое порицание за содеянное. Так не шантажируют.

– Откуда ты знаешь, как шантажируют? – Кравчук начал терять терпение – Могу предположить Не забывай – это кино. И ты работаешь в кино.

– Что ты предлагаешь делать?

– Ничего. – Братны снова закачался на кресле. – Ровным счетом ничего. Мы все равно ничего не сможем сделать, даже если бы хотели. И потом – почитай записку внимательно. Он… Человек, который ее написал, он оставляет нам свободу выбора. Смотри! – И Братны прочел нам то, что и без его напоминаний было уже выучено наизусть:

– “ЕСЛИ БУДЕТЕ МОЛЧАТЬ И ДАЛЬШЕ, ЭТО НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТ, НО ПРИДЕТСЯ МЕНЯТЬ ПРАВИЛА ИГРЫ”. Так что будем ждать. Ничего другого нам не остается.

– Чего мы будем ждать?

– Когда изменятся правила игры. А сейчас я должен снять кино. Чего бы мне это ни стоило. Я должен. Я так этого хочу, что даже зубы забываю чистить по утрам. Сейчас пошел крутой драйв, сейчас я могу все, ты понимаешь? Я должен снять это кино.

– А я должен найти ту сволочь, которая играет у меня на нервах.

– Ничего не получится, Андрюша, – снисходительно сказал Братны.

– Почему?

– Судя по всему, это писал человек, связанный с кино, видишь, как он все обставил… Типичный видеоприемчик – “Я знаю, что вы делали прошлым летом”. А ты – не человек кино.

– Может быть, она – человек кино? – ревниво кивнул в мою сторону Кравчук.

– Может быть. – Братны нравилось сталкивать нас лбами.

– Может быть, записку написал тот, кто убил актрису, – неожиданно сказала я. Еще несколько секунд назад я даже не думала об этом. – Ведь мы до сих не знаем, кто это сделал и почему. Если бы тогда… Если бы тогда мы предали убийство огласке – этих посланий можно было бы избежать.

В комнате повисла тишина.

– Не могу сказать, чтобы эти послания как-то особенно повлияли на мой аппетит. – Братны продолжал демонстрировать абсолютное спокойствие. – Но, зачем человеку, который сделал это, обращать, на себя внимание таким экстравагантным способом? Не сумасшедший же он, в самом деле.

– У тебя в группе полно уродов, – не согласился с режиссером Кравчук, – наркоманы, пьянчуги, воришки со стажем.

– Алкогольная или наркотическая зависимость еще не повод, чтобы пригвождать к креслу ведущих актрис. Я думаю, здесь другие причины. Возможно, личного характера.

– Убийство всегда совершается по причине личного характера. – Кравчука злила беспечность Братны, но он ничего не мог с ней поделать. – У тебя есть версии?

– Да. Скажем так – да. Я думал об этом.

– Но сейчас это неважно. И неопасно, поверьте мне. Я хочу спокойно доснять кино. А насчет того, что записку написал убийца… – он широко улыбнулся мне, – что ж, тем лучше. Круг посвященных уменьшается на одного человека.

– И что мы будем делать теперь? – спросил Кравчук.

– То же, что и раньше. Каждый занимается своим делом. Ты – группой, я – кино, а Ева – актерами. Знаешь, Ева, наш уважаемый директор думал, что эти записки – твоих рук дело. – Братны сдал Кравчука с потрохами.

– А ты?

– Я сказал, что ты поступила бы по-другому. – Он критически оглядел мой затрапезный вид.

– Интересно, как же?

– Ты попросила бы денег. Ты не стала бы писать. Ты просто попросила бы денег за молчание с самого начала, вот и все. Если бы попросила…

– Кассета Ирэн, – сказала я.

– А что – кассета Ирэн? – насторожился Кравчук.

– Она в конечном итоге нашла ее там, где оставляла, – в гримерке. Кто-то взял ее, либо тот, кто совершил убийство, либо тот, кто написал записку. Я очень хорошо запомнила стол в гримерке, когда зашла и увидела тело. В экстремальных ситуациях визуальная память срабатывает, как фотоаппарат. Я помню стаканы, мятые салфетки, но никакой кассеты. А потом кто-то подбросил ее. Тот, кто увел “Пурпурную розу Каира”, был последним, видевшим старуху живой. Или первым, видевшим старуху мертвой. И это может быть именно тот человек, который писал записки…

– Слишком вычурно получается, – поморщился Кравчук.

– Это же площадка, ребята, почему нет? Это кино. – Братны даже, казалось, обрадовали мои выкладки.

– Скажите мне, что вы сделали с телом? – в который раз безнадежно спросила я. Спросила, зная, что они никогда не скажут мне этого.

– Это еще одна игра. Пусть это тебя не волнует. Мы просто обезопасили себя, а старухе уже все равно. Мертвые сраму не имут. – Братны снова широко улыбнулся.

– Тебе нужно взять псевдоним, – сказала я.

– Какой же, посоветуй. Люцифера, Брэма Стокера [3] и Стивена Кинга я отметаю сразу.

– Как насчет Хичкока?

– Я лучше, чем Хичкок. У тебя будет возможность в этом убедиться. Андрюша, ты не подбросишь меня в центр?

Все. Аудиенция закончена.