Книга Худшее из зол, страница 40 – Мартин Уэйтс

— А с диском что? — спросил Джамал.

— Это отдельный вопрос. Ты знаешь, что там?

— Да. Довольно много, — сказал он с вызовом.

— В таком случае он может нам не понадобиться. Если окажется, что мы имеем дело с убийством и придется привлекать полицию, ты просто скажешь мне, где диск. Возможно, тебе все-таки придется встретиться со следователем и рассказать то, что ты рассказывал нам.

— Но деньги вы мне все равно заплатите?

— Да, если согласишься на наши условия.

— Мне, значит, придется только говорить?

Донован кивнул.

Джамал протянул руку через стол:

— Заметано, Джо.

Донован пожал протянутую руку. Принесли еду. Джамал с наслаждением съел свою порцию.

— Ну что, вкуснее, чем в «Макдоналдсе»?

— Угу, — промычал Джамал, запихивая в рот чипсы. — Жуть, какая вкуснотища.

Пока он ел, Донован внимательно на него смотрел.

— Сам-то откуда? — задал он вопрос.

Джамал поднял на него глаза, в которых тут же загорелась подозрительность.

— А зачем тебе?

Донован пожал плечами:

— Просто интересно.

— Из Стритхэма.

— Северный Лондон — знаю это место, — кивнул Донован.

Джамал уткнулся в тарелку.

— Потом были разные детские дома, приюты. Правда, я там жил недолго.

— Почему?

— Все время убегал. Хотел маму повидать.

— И что же произошло потом?

Глаза Джамала тут же подернулись дымкой. Он уставился в стол, заинтересовался сэндвичем, начал отламывать от него хлеб.

— Проблемы возникли. Она не смогла справиться, отослала меня обратно. — Что-то он там такое в этом хлебе обнаружил интересное, чего Донован не видел? — В конце концов я от них совсем убежал.

Донован кивнул.

Обед закончили молча.

— Что дальше? — спросил Джамал.

— Я должен знать, у кого сейчас диск. Тогда…

Лицо Джамала стало пепельно-серым.

— Не, старик, не надо… честное слово, не надо. Не могу я тебе сказать.

— Почему?

— Если бы мы с тобой не договорились, — сказал он очень тихо, — у меня были бы большие неприятности.

— Но ведь договорились. Этот человек просто не вписался в наш договор.

Джамал затряс головой.

— Нет, ты не понимаешь. — В голосе звучала боль, которая отразилась и на лице.

— Что ты хочешь сказать? Тебя били?

Джамал опустил глаза, ничего не ответил.

При взгляде на несчастного ребенка у Донована защемило в груди. В эту минуту у него созрело решение, о котором он, казалось, не думал.

— Слушай, Джамал. Я поселю тебя в гостинице, а газета будет за нее платить. Согласен?

Джамал посмотрел на него, в глазах зажглась надежда.

— А когда все закончится, помогу тебе найти постоянное жилье. Помогу наладить жизнь.

Взгляд мальчишки сделался подозрительным.

— С какой стати?

— А ты предпочел бы оставить все как есть? — пожал плечами Донован.

— Никто ничего не делает просто так.

Донован покачал головой:

— Не все.

— Значит, мне не нужно возвращаться к Отцу Джеку? Да?

— Этого человека так зовут — Отец Джек?

Джамал начал затравленно озираться. Донован даже подумал, что он сейчас сорвется с места.

Он почувствовал, как внутри закипает злоба.

— Почему ты его так боишься?

— Ты его не знаешь. Он меня изобьет. Сильно…

— Он к тебе пальцем больше не притронется, Джамал. — Злоба внутри теперь клокотала. — Ни он, ни кто бы то ни было еще. Обещаю. Только покажи, где живет эта мразь. Я сам возьму у него диск.

Джамал покачал головой.

— Мы возьмем такси. Тебе не нужно будет даже входить внутрь.

— Что ты собираешься делать?

— Я должен знать, где его найти. Это все, что от тебя требуется, — показать. Я этого так не оставлю. Он подонок, который способен только детей обижать. Посмотрим, как он себя поведет, когда нарвется на взрослого человека.

Джамал смерил Донована взглядом:

— Это будет очень трудно сделать.

— Пошли, — сказал Донован, швырнул на стол несколько купюр и поднялся.

Они вышли из кафе. Официантка резво подошла к столику, взяла деньги. Улыбнулась.

Ах, если бы все оставляли такие щедрые чаевые, подумала она.

И пошла по проходу, еще задорнее двигая бедрами.

Молот остановил машину под окнами девицы. В том же месте, в тот же час. Он знал, как ее зовут, но про себя предпочитал называть ее именно так — девицей. Так она больше напоминала объект — его объект.

Он устроился поудобнее, огромная спортивная сумка стояла на заднем сиденье. Он терпеть не мог таких вот заданий, не выносил ожидания. Чтобы как-то скрасить ненавистное время, вставил диск «Slipknot». [2]

Почти тут же в окошко постучали. Он вздрогнул от неожиданности.

Кинисайд открыл дверь, сел рядом на переднее пассажирское сиденье. Собрался что-то сказать, но остановился на полуслове, сморщился:

— Что это за вонь у тебя?

Молот пропустил его замечание мимо ушей. Кинисайд, поняв, что не дождется ответа, перешел к делу:

— Какие новости? Дай бог, чтобы хорошие, потому что я очень-очень недоволен.

Глаза Молота тут же превратились в два горячих угля. Он уставился куда-то вперед с совершенно бесстрастным, почти каменным выражением лица. Тело так напряглось, что казалось, начало вибрировать. Руль прогнулся от мертвой хватки.

— Недоволен? — почти прошептал он. — Чем, интересно?

— Гэри Майерс. Нашли тело.

— Слыхал.

— И тебя это нисколько не волнует? Это может иметь очень серьезные последствия.

— Для тебя. Надо было меня слушать. Закопали бы его. Дела надо делать правильно. Я не какой-то там салага. — Он особенно нажал на «я».

— Послушай, Молот, — вставил Кинисайд и тут же замолчал. Снова поморщился. — Можешь чуть убавить звук? А то я собственных мыслей не слышу.

Молот оставил без внимания и это замечание. Кинисайд, как ни в чем не бывало, продолжил, правда более примирительным тоном: