Онлайн книга «Вопрос и ответ»
|
Нет, он не отлынивает: исправно роет землю или складывает ее ровными рядками, — но при этом неотрывно пялится на меня, норовя поймать мой взгляд. И цокает. Я подхожу к нему, держа руку на прикладе винтовки. Над нашими головами собираются серые тучи. — Тебе было велено работать у Дейви! — рявкаю я. — Что ты тут делаешь? Дейви, услышав свое имя, кричит с дальнего участка: — Что? Я ору в ответ: — Почему ты все время пересылаешь его ко мне? — Ты сдурел? — огрызается Дейви. — Они же все одинаковые! — Это 1017-й! Дейви картинно пожимает плечами: — Ну и?!. За моей спиной раздается громкое язвительное цоканье. Я поворачиваюсь и… клянусь, 1017-й улыбается. — Ах ты кусок… — начинаю я, перенося винтовку вперед. Но тут до меня долетает яркая вспышка Шума. Она идет от 1017-го. Едва ощутимая, но ясная как день: я стою перед ним и тянусь за винтовкой. Просто картинка происходящего с его точки зрения. А в следующую долю секунды он выхватывает у меня винтовку… И наваждение рассеивается. Винтовка все еще у меня в руках, 1017-й стоит по колено в траншее. Никакого Шума у него нет. Я оглядываю его с головы до ног. Он заметно похудел — впрочем, как и остальные спэклы, — корма на всех не хватает, а 1017-й как бутто вапще не ест. Значит, и лекарства не получает. — Ты что задумал? — спрашиваю я. Но он уже вернулся к работе и вовсю загребает руками землю. Ребра торчат из-под белой-белой кожи. 1017-й молчит. — Почему никому не дают лекарство, а спэклам дают? Настал следующий день, мы обедаем. Небо затянуло тяжелыми тучами, и скоро наверняка пойдет дождь: первый настоящий дождь за долгое время. Он, конечно, будет холодный, но нам приказано работать в любую погоду, такшто мы продолжаем следить за тем, как спэклы выливают первый бетон из бетономешалки. Иван привез ее только севодня утром. Нога у него почти срослась, но он еще прихрамывает, и Шум его полыхает. Интересно, что он теперь думает о тех, за кем сила. — Как же, это не дает им сговариваться и строить планы, — отвечает Дейви. — Мало ли какие подлые мыслишки у них водятся… — Но они ведь и с помощью цоканья могут общаться. — Я задумываюсь. — Разве нет? Дейви только пожимает плечами, как бы говоря: «Да мне плевать, ушлепок». — Еще сэндвич есть? Я отдаю ему свой, не сводя глаз со спэклов. — Разве не лучше знать, о чем они думают? — спрашиваю я. — Разве так не безопасней? Я смотрю на другой конец участка, где работает 1017-й, а он, понятное дело, смотрит на меня. Плюх. Первая капля дождя падает на мои ресницы. — Вот дерьмо! — шипит Дейви, поднимая голову к небу. Дождь льет три дня без остановки. Строительная площадка становится все грязней и грязней, но мэр не дает нам передышки, поэтому все три дня мы месим ногами и руками коричневую жижу и накрываем траншеи брезентом. Дейви работает под этими навесами: следит за спэклами, расставляющими новые каркасы для брезента. Я большую часть времени мокну под дождем, придавливая края брезента тяжелыми камнями. Что за идиотское занятие!.. — Живее! — ору я на спэкла, который помогает мне прижать к земле последний кусок брезента. Пальцы заледенели и почти не двигаются, потомушто перчаток нам никто не дал, а мэр к нам сто лет не наведывался, такшто и спросить некого. — Ай! — Черт, в миллионный раз ободрал кожу на костяшках. Прижимаю ссадину к губам. Спэкл продолжает наваливать камни, не обращая внимания на дождь — это хорошо, потомушто под брезентом на всех места нет. — Эй! — Я повышаю голос. — За краем смотри! За кра… Порыв ветра в секунду сдирает кусок брезента, который мы так долго пришпиливали. Спэкл не выпускает его из рук и летит следом. Я бросаюсь за брезентом, скользящим по грязи на небольшое возвышение, и… Поскальзываюсь, начинаю съезжать по склону… И тут понимаю, куда меня тащит… Прямиком в выгребную яму. Я пытаюсь ухватиться за жидкую грязь, но ничего не выходит, и я громко шлепаюсь в мерзкую жижу. — Фу!!! — ору я, пытаясь выкарабкаться. Я почти по живот стою в засыпанном известью спэчьем дерьме, от жуткой вони тут же начинает тошнить… И вдруг — опять вспышка Шума. Я стою в выгребной яме. А спэкл — надо мной. Поднимаю голову. И в первом же ряду. Он, 1017-й. Надо мной. С огромным камнем в руках. Он стоит молча и неподвижно, но если решит бросить в меня этим камнем и попадет, мало мне не покажется. — Значит, вот как? — кричу я ему. — Вот чего ты хочешь? 1017-й молча пялит на меня глаза. Я медленно тянусь за винтовкой. — А теперь что скажешь? — спрашиваю я, и он видит, как решительно я настроен. Я готов дать отпор, готов, как никогда. Готов хоть сейчас… Приклад винтовки уже под моей рукой. Но 1017-й просто смотрит. А потом бросает камень на землю и возвращается к своему куску брезента. Я провожаю его взглядом: пять шагов, десять., уф, ушел. Я немного обмякаю. Начинаю выбираться из ямы и тут… слышу это. Цоканье. Наглое мерзкое цоканье. И все, меня не остановить. Я бросаюсь за ним и ору сам не знаю что и Дейви в ужасе оборачивается но я уже вбегаю под брезент за 1017-м держа винтовку над головой как сумасшедший ей богу как дикарь какой-то и 1017-й оборачивается но я не даю ему шанса закрыться и с размаху впечатываю приклад ему в лицо и он падает а я снова заношу винтовку и опускаю ее и он пытается защититься но я бью еще и еще… По рукам… По лицу… По тонким губам… Шум ревет… Я бью… И бью… И бью… И ору… Я ору… ПОЧЕМУ ТЫ УШЛА? ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ БРОСИЛА? И тут отчетливо хрустит сломанная кость. |