Онлайн книга «Вечная молодость графини»
|
Люди, утомленные дорогой и подъемом, оживились. Дьердь, придержав коня, дождался, пока подтянутся последние. И монашек, встретившись со взглядом паладина Турзо, съежился. – Она там, – прошептал Ладислав, и ветер подхватил шепот, разнося по узкой дороге. – Там она. Ждет! Она знает наперед! Она… Ворота замка оказались заперты. Колотить пришлось долго. И еще дольше, перекрикивая бурю и сдирая горло, объяснять, кто явился в Чейте. Открыли. Впустили. Приняли лошадей и помогли спешиться. Сунули в руки фонарь и тут же отступили, будто бы и не люди служили в Чейте – тени бессловесные. Поймав одну за руку – теплую, человечью – Дьедрь крикнул: – Где хозяйка? Тень молча указала на дом. А монашек, ввинтившись между Дьердем и тенью, сказал: – Идемте, я знаю, где ее искать. Он повел по коврам, оставляя на них комья грязного снега и следы. Он шел вдоль стен, и портреты Надашди и Батори с презрением смотрели на предателя. Он сторонился редких факелов и еще более редких людей. И ускорял шаг. Дьердь едва-едва поспевал за ним. Стража сзади и вовсе бегом неслась, грохоча железом доспехов. – Ладислав! – раздался громкий голос и навстречу вышел карлик, уродливый, как война. – Стой, Ладислав! Ты предатель! – Покайся, Фицке! Карлик захохотал и подбросил два факела, рассыпая искры по полу. Он поймал факелы на лету и тут же швырнул в монаха. И снова захохотал, глядя, как тот сбивает пламя. Промокшая одежда не вспыхнула, а боли Ладислав давно не чуял. – Кто вы? – поинтересовался карлик, расправляя чудовищно длинные руки. Коротенькие же ножки прочно уперлись в пол. – Кто вы и зачем пожаловали в Чейте? – Ты не узнаешь меня, шут? – Дьердь Турзо снял шлем. – Ты бывал в моем доме. Ты веселил гостей на свадьбе моей дочери, и я сам подарил тебе три флорина. Карлик ничего не ответил, а в руках появились ножи. Рукояти их скрывались в умелых ладонях, а лезвия выглядывали серыми жалами. – Уйди, горбун. Я здесь по слову императора… Договорить не вышло, дернулись руки, свистнули ножи, вспарывая воздух, и зазвенели, столкнувшись с железом. Ловок был карлик, но умел был паладин Турзо. На лету мечом сбил ножи и велел: – Свяжите его! Стража, оттеснив господина, напала на горбуна. Тот сопротивлялся. Он хватал людей и, подняв над головой, швырял. Он месил кулаками и хохотал, и даже когда его повалили на землю и спеленали, не успокоился: – Ты предатель, Ладислав! Предатель! – Веди дальше, – рявкнул Турзо, отвешивая монашку подзатыльник. – Где она? Я хочу знать, где она! Слышите, вы все?! В нижнем зале. Эржбета Батори, графиня Надашди сидела в высоком кресле с резной спинкой. Над ней возвышались волк и дракон, а еще выше парил вырезанный из дерева сокол. Хозяйка замка Чейте была столь же прекрасна, как в тот день, когда она вошла в празднично убранный замок Бичеваг. Тогда на ней было платье темно-зеленое, почти черное, а по подолу расцветали белые лилии и сапфировые незабудки. Сегодня она нарядилась в белое, и белизна наряда лишь подчеркивала бледность кожи. Убранные под сетку волосы были черны, а на воротнике и лифе платья посверкивали алмазные звезды. И кровь на руках и подоле была ярка, как никогда. – Здравствуй, Дьердь, – сказала хозяйка Чейте, улыбаясь. – Я рада приветствовать тебя в доме моем. Была ли спокойна твоя дорога? И не желаешь ли ты отдохнуть? Быть может, тебя мучит жажда или голод? Она рукой очертила столы, уставленные золотыми и серебряными блюдами. Еда на них давным-давно остыла, а частью даже сгнила, подернувшись зеленым налетом плесени. И Дьердь отвернулся от стола. – Здорова ли твоя жена и моя кузина Эржбета? Хорошо ли живется дочери твоей Юдит? Хорошего ли мужа я нашла для нее? – продолжила расспрашивать Эржбета. – Я пришел за тобой, – переломив себя, сказал Дьердь. – По слову императора. – До него дошли эти слухи? Рыжий Меджери их распускает. Ты же знаешь, Дьердь. Ты ведь не веришь тому, будто я умею летать или становиться туманом? Цыгане верят в мулло. А ты, Дьердь Турзо, родич мой, во что веришь? – В то, что вижу. Он наклонился и, стянув перчатку, прижал пальцы к шее девушки, что лежала у ног графини. Срезанный цветок, лилия белоснежная, измаранная кровью. Дьердь осмотрел раны, ужасаясь их количеству, пересчитал ожоги и выпрямил сломанные пальцы. Люди стояли. Смотрели. Ждали приказа. – Она не хотела меня слушать. Служанки упрямы, – пояснила Эржбета, продолжая улыбаться. – Это не служанка. Дьердь прикрыл мертвую плащом и перекрестил. – Туча, туча, защити Эржбет! Ты есть Бог. Ты есть Дерево, Камень и Птица. Ты есть Смотрящий из темноты и идущий на лапах ночи. Помоги мне! Огради меня! Пошли девяносто девять черных котов! Пусть выйдут они из гор, вод и трещин земных… – Эржбета говорила речитативом и водила пальцем по Черной книге, лежавшей на ее коленях. – Пусть пройдут они тропами ночными. Пусть найдут Меджери Рыжего и принесут мне сердце его! Пусть! – Ведьма! – завизжал кто-то за спиной Дьедря. – Ведьма! – подхватили крик, ширя и передавая из уст в уста. – И пусть хранят Эржбет от зла, заклинаю именем твоим, о Иштен… Кубок ударился в стену, заплескав наряд графини вином. – Хватит! – рявкнул Дьердь, становясь меж людьми и Эржбетой. – Она безумна, разве вы не видите? Давешний монашек выступил из толпы и, указав обеими руками на Эржбету, сказал: – Она ведьма. Как ведьму и судите! Иначе… Договорить Дьердь не дал: ударил латной перчаткой в лицо, сбивая на пол. И пнул в ребра. Не выносил он мерзости людской. Ее в отличие от безумия сложно было объяснить. Суд, начавшийся в Вене в марте года 1610-го и завершившийся отправкой Дьердя Турзо в замок Чейт, продолжился. Эржбету и слуг ее, взяв под стражу, вывезли в Бичеваг. Туда же прибыл и личный посланник короля, кардинал Франсуа Форгач, а с ним и двое дознавателей: Мойзич Циройку и Анджей из Керештур. В первый же день по прибытии их состоялась приватная беседа. – Чернокнижие – великий грех, – произнес кардинал, крестясь. И герцог вынужден был повторить сей знак, но на манер иной. Не следовало злить посланца короля, пусть и не внушает посланец этот хоть сколько бы доверия. |