Онлайн книга «Счастливый доллар»
|
Агнешка во сне ворочалась и скрипела зубами. Смешная. Она взмахнула рукой, словно отгоняя кого-то, и проснулась. – Ну? – слегка опухшие глаза, всклокоченные волосы, прядь которых попала в рот. Агнешка попыталась выплюнуть и сердито переспросила: – Плохо? – Хорошо, – возразил Семен. – Вымок только. А теперь нормально. Я бредил, да? – Ты самоубийца. Ты знаешь, во что ввязался? – Во что? – Не знаю. В дерьмо какое-то. Агнешка нахмурилась и потерла пяткой одной ноги голень другой. – Варенька твоя не просто убийца, а… там, на столе, посмотри. Я по датам разложила. Нет. Стой. Иди сюда. Как ты себя чувствуешь? На сей раз рука, которая легла на лоб, не была холодной. – Температуры вроде нет, но… Семен убрал руку и сам отодвинулся. Нет уж, чего бы там бабка ни советовала, он жениться не намерен. И вообще это был бред. Сознание отключилось, вот и полезло всякое из подсознания. Жениться… у Семена и без того проблем хватает. А пробежавшись по заметкам, разложенным ровными рядами, Семен понял – все предыдущие проблемы ничто. Он реально вляпался. – Я думаю, что тебя использовали, – Агнешка подошла сзади. Она широко зевала, прикрывая рот тыльной стороной ладони, и на руке белыми пятнами выделялись ноготки. – Олег хотел натравить тебя на Вареньку, а сам исчезнуть. Но она сообразила и успела раньше. – Из-за чего? – Семен подвинулся, и Агнешка села рядом. Теплая. Мягкая. – Она могла его бросить. Или сдать. – Из-за денег. Я вот посчитала. Они много украли, это если по официальным данным, а я думаю, что больше. Ведь тогда черного нала было… Понимаешь? Понимает. Шестизначная цифра на бумажке. И цифру эту можно умножить минимум вдвое, если не вчетверо. – Они не просто так убивали. Это только кажется, что просто так. На самом деле, если взять… – Агнешка вытащила желтый прямоугольник. – Вот. Бизнесмен, перевозивший выручку за неделю. Второй прямоугольник, белый с россыпью полустертых букв и черным пятном снимка. – А вот на эту фотографию посмотри, видишь? – Что? Расплывчатые черты. Комод. Кровать. Зеркало. – Вот, – Агнешка, подавив очередной зевок, ткнула куда-то в угол. – В зеркале. Отражение сейфа. Открытого. А если был сейф, то было и то, что в сейфе лежит. Она – сокровище. Семен бы не додумался. Или додумался, но точно не сразу. – И вот тут инкассаторские машины. Бизнесмены. Еще старики, это самое слабое мое место. Чего взять у стариков? Агнешка с надеждой уставилась на него, ну же, Семен, не подведи. Хотя бы одну версию ты выдвинуть можешь. – Многое. Старики – не всегда нищие пенсионеры. Был у меня случай… Неряшливая старуха в трех шалях и изношенных тапочках скулила переливами, выматывая нервы. Она выла и выла, а когда навылась, принялась диктовать список украденного. Сначала Семен принял ее за сумасшедшую… – …царские золотые и серебряные монеты, иконы, антиквариат, золото, скопленное еще при Союзе… Кажется, у той неряхи были еще чеканные подносы и турецкие ковры, канделябры в серебре и коллекция статуэток мейсенского фарфора, пять малахитовых черепах и слон из слоновой кости. Шахматы и восемнадцать перстней из нефрита. Список из двести трех пунктов. Нашли едва ли треть. Агнешка, выслушав, кивнула и, подавив очередной зевок, сказала: – Тогда сходится. Значит, тогда они награбили… – …а теперь награбленное не поделили? Логично, но почему только теперь? Последняя заметка датируется зимой 2004 года. Долго же они ждали. Нет, все так, но не так. Агнешка пришла к аналогичным выводам. Она, пробежавшись по заметкам пальцами, коснулась конверта и сказала: – Надо ехать. – Я уже ездил. – Да, но тогда ты искал Вареньку. А надо искать того, кто жил в этом доме. И тут зазвонил телефон. – Да? От этого голоса Вареньку затрясло. Она глубоко вдохнула, сосчитала до трех и ласково пропела: – Здравствуй, Семен. Как самочувствие? Еще не умер? А то я волноваться начала… Варенька присела на низкую лавочку, вытянула ноги, почти коснувшись песочницы. Тотчас с корявых березок, рассаженных шахматным порядком, слетели голуби, заворковали, затолкались, привлекая внимание. – Мне бы не хотелось, чтобы ты умер раньше, чем мы встретимся. Знаешь, я этой встречи жду с таким нетерпением… – Чего тебе надо? Какой смешной вопрос. Следы замести надо. Доделать то, что следовало доделать давным-давно. – Встретиться мне надо. Давай завтра? Ты мне перезвони на этот номер, и договоримся. Только встречаемся мы с тобой. С тобой, а не с твоей кобылицей. Слушай, где ты такую раскопал? По-моему, сущее уродство… – …уродство, – Антошка, сидя на корточках, разглядывал мертвое лицо. И бормотал. Варенька старалась в бормотание не вслушиваться, иначе начинало подташнивать. Но не смотреть не могла. На этом заброшенном складе больше не на что было смотреть. Прямоугольники черных стен и кружевная крыша, сквозь провалы которой сыплется водяная пыль. И покрывает ледяным поóтом перегородки, сползает тонкими ручейками на бугристый земляной пол, разливается лужами. А те, словно живые раковые опухоли, тянутся друг к другу водяными руками, соединяясь в одно, куда более страшное, чем труп на полу. В самом дальнем углу, там, где с крюка свисают ржавые цепи – иногда на них качается ветер, выводя звонкую мелодию, – яма. А в яме – человек. Его не видно, только голова – белый шар на черном прямоугольнике – выделяется. Человек плачет, точно здесь воды мало. А раньше он бранился, и Вареньке это нравилось куда больше. Слезы утомляют. – Ну? – Антошка, оставив в покое труп, перебирается к еще живому пленнику. Антошка передвигается в полуприседе, переваливаясь с ноги на ногу и оттопырив зад. А руки, наоборот, вытягивает, как зомби из ужастика. Антошка и есть зомби. Он, когда такой, даже говорит с трудом. – Ну? Где? Лезвие коснулось лица, прокладывая путь от века к подбородку. Красный бисер красиво выглядел на белом. Человек заорал, хотя вышло слабо. Обессилел? – Ты лучше скажи ему, – тот-кого-нельзя-ослушаться выступил из тени. Шлепнул Антошку по руке, присел перед жертвой и повторил: – Где деньги лежат? – М-маша… – Маша? А ты за Машу не волнуйся. Или ты думаешь, что если мы от тебя не узнаем, где ты деньгу прячешь, то в гости не пойдем? Пойдем, не сомневайся. А про деньги у нее спросим. Как ты думаешь, она Антошке ответит? Хотя… ему все отвечают. |