Книга Соколиная охота, страница 34 – Наталья Александрова

– Где хоронить-то будут? – поинтересовалась Надежда у всезнающей Любки.

– На Богословском, – ответила та мгновенно, – у какого-то архиерея место откупили, могилу вырыли – как котлован под Ледовый дворец.

После отбытия родных и близких великого человека площадка показалась Надежде опустевшей, хотя в действительности на ней оставалась еще одна группа, но уже более традиционная: заплаканная интеллигентная старушка в черном пальто и шляпке, несколько мужчин средней комплекции с откормленными женами, обязательный в такой ситуации энергичный молодой человек с черной шелковой повязкой на рукаве зеленоватого плаща.

– А это второго родственники и сослуживцы, – пояснила Любка.

– Какого второго? – машинально спросила Надежда, потому что ее внимание привлекло какое-то движение на тропинке возле известной дырки в заборе.

– Ну, Надежда Николаевна, какая вы непонятливая! Их же двоих в ресторане убили, авторитета и этого, второго. У них какая-то деловая встреча была.

Старушка – это его мать, а жены у него не было…

– Люба, откуда ты все это знаешь? – поразилась Надежда.

Любка в ответ только пожала плечами – слушать, мол, тетю Дуню надо ухом, а не брюхом…

Движение возле дыры продолжалось и вскоре оформилось на тропинке в некую даму, одетую в черный костюм – длинную юбку и жакет, отделанный пышным черным же мехом. Дама выглядела очень представительной, ступала тоже с достоинством, даже несколько сердито. Возраст ее по походке Надежда определила как выше среднего, более точную цифру дало бы лицо, но лица-то как раз видно не было из-за огромной широкополой шляпы.

– Как она через дыру пролезла в такой шляпе? – перехватила Любка взгляд Надежды.

– Да уж, – протянула та, не отрывая глаз от интересующего ее зрелища.

Дама целеустремленно направилась к группе ожидающих покойника, весьма бесцеремонно отодвинула двух дальних родственников – третий, пониже ростом и послабее на вид, предпочел отскочить сам – и пробилась к старушке.

– Мама, какое же у нас горе! – воскликнула она так громко, что даже Надежда в окне услышала, и кинулась старушке в объятия.

Старушка, застигнутая врасплох, сделала было попытку шарахнуться в сторону, но после покорилась поцелую, как неизбежному злу.

– Ой, Любка, сведения у тебя устарелые, – усмехнулась Надежда. – Говоришь, жены у него нету?

А это, по-твоему, кто?

– Да черт ее знает! – фыркнула Любка. – А с чего вы взяли, что она жена?

– Ну, бывшая, а только точно жена. Сама посуди: держится нахально, как хозяйка, к старухе обниматься полезла, мамой ее назвала. Не стала бы старуха от собственной дочери шарахаться! Нет, уж поверь мне, эти двое – невестка со свекровью.

Любка согласилась – ей-то было все равно, Надежда же продолжала наблюдать с большим интересом.

На этот раз венки были куда скромнее, и автобус подали с обычным опозданием, и был он такой же, как всегда, – маленький и забрызганный грязью, и мест в нем, конечно, было гораздо меньше, чем родственников, так что начались выяснения, кто поедет в автобусе, а кто – своим ходом, и кто на кладбище, а кто – прямо домой.

В общем, шла обычная похоронная суета без «новорусских» излишеств.

Надежда отчаялась узнать что-либо ценное и наблюдала за событиями от нечего делать. В очередной раз осматривая площадку, она обратила внимание на женщину лет сорока, худощавую и напряженную. Надежда осознала, что давно заметила эту женщину, просто до сих пор ее больше занимали экзотические персонажи из окружения покойного авторитета, да еще дама в черной шляпе сумела заполнить своей персоной чуть ли не все пространство, и невзрачная женщина не вызывала особенного интереса. А зря. Поведение этой женщины было довольно необычным: она явно стремилась все видеть, за всем наблюдать и в то же время оставаться в стороне, в тени, не привлекая ничьего внимания. Надежда еще раз взглянула на женщину и сказала себе, что как раз невзрачной-то ее она при более детальном рассмотрении не назвала бы.

Женщина была скромно одета, кое-кто нашел бы ее одежду бедной. Но одежда сидела на ней очень ладно, сама она была подтянутой, и чувствовалась в ней некоторая жесткость, несгибаемость… нет, такого человека никак нельзя назвать невзрачным.

В это время перед моргом появился новый персонаж – запыхавшийся мужчина в сером плаще, с букетом гвоздик в руке. Увидев, что участники похорон еще не уехали, он подошел к матери покойного с соболезнованиями, от жены же отвернулся, как от незнакомой, на что она, смерив его неодобрительным взглядом из-под шляпы, что-то нелюбезно процедила.

– Ой – вскрикнула Надежда. – Я же его знаю!

Это Сережа Мыльников, мы вместе работали!

Тут дверь палаты открылась и на пороге появилась медсестра со словами:

– Лебедева, ваши документы!

Надежда была уже готова к выписке, она простилась с Любкой, взяла бумаги и пошла вниз. Однако неисправимое любопытство, как всегда, взяло в ней верх над благоразумием, и, вместо того чтобы выйти через центральный вход и пойти на улицу, Надежда неожиданно свернула к запасной лестнице, выходившей во двор, и оказалась перед моргом.

Здесь она внушила себе, что хочет просто поздороваться со старым знакомым, и решительно направилась к Мыльникову, который в углу двора разговаривал с той самой таинственной женщиной, заинтересовавшей Надежду.

Что-то подсказало Надежде, что не стоит высовываться сразу, а следует немного подождать. Собеседница Сергея снова отошла в сторону, и тогда Надежда кашлянула.

Сергей обернулся, и при виде Надежды брови у него полезли вверх.

– Надя! Сколько лет, сколько зим! А ты-то как здесь?

Показав на костылик, Надежда объяснила:

– Да вот в больнице лежала, перелом ноги. Как раз выписалась, тебя вот увидела… Ты-то здесь какими судьбами?

– Вот, видишь, Загряжского хоронят, а я работал у него долго, неудобно было не прийти… Грустное мероприятие… стою как дурак, никого не знаю, а тут ты!

Думал, мерещится мне – надо же, Надя Любимова!

– Теперь я Лебедева, – с улыбкой поправила Надежда, – уже восьмой год.

– Ах да, я ведь слышал, поздравляю! Как живешь, Надежда, как тебя угораздило? – Сергей показал на костыль – Да ерунда, уже прошло, гипс сняли, – отмахнулась она – Ты лучше скажи: что за человек был этот…

– Загряжский? – перебил он. – Ну, Надежда, в двух словах не расскажешь, тем более что про покойников нужно только хорошее говорить.

– А что – ничего хорошего про него не скажешь? – напрямик спросила Надежда.

– Да не в том дело, просто я в последнее время с ним не общался, уже года два как он из института ушел.