Онлайн книга «Вольному - воля»
|
– О! Нашего полку прибыло! – то ли для приличия, то ли действительно обрадовался брюнет. Ролан едва удержался, чтобы не послать его на три буквы. Идиотская какая-то ситуация – новичков в камере больше, чем старожилов. Трое против одного, да и тот, судя по всему, петух позорный. Правильные черты лица, высокий рост, в меру широкие плечи. На воле таких красавчиков обожают женщины, а в тюрьме – особо озабоченные мужланы. Этого, возможно, не только обожают; очень даже может быть, что им еще и пользуются. – Откуда будете? – спросил парень. Ответом ему послужила тишина. Ролан был достаточно опытным арестантом для того, чтобы разговаривать с подозрительным красавчиком. И прибывшие с ним мужики казались тертыми калачами. – А-а, ясно... – Брюнет озадаченно наморщил лоб и провел пальцами по гладкой после бритья щеке. – Зря вы так, мужики. Я не такой, я нормальный. А то, что шуршу в камере, так это по очереди. Сегодня я дневальный, а завтра ты... «Ты» было обращено к Ролану. Парень смотрел на него беззлобно, но пристально и вглубь. – А ты не мужик, по ходу, да. Ты из блатных. Ролан удивленно повел бровью. Он был в робе, руки держал за спиной, чтобы у красавчика и в мыслях не было протянуть ему свою пятерню для знакомства. И надо было обладать определенным опытом и чутьем, чтобы определить в нем человека, некогда исповедовавшего воровской образ жизни. – Еще что скажешь? – угрюмо изрек он. – А то, что я правильный арестант и коситься на меня не надо. – А если мысли всякие в голову лезут? – небрежно хмыкнул Ролан. – Сами по себе? – с насмешливым прищуром спросил парень. – Сами по себе. – Значит, вакуума в голове много, если лезут. – Ты за базаром следи, – нахохлился Ролан. – А ты глупости из головы выбрось, тогда как люди говорить будем. – О чем нам с тобой говорить? Или ты смотрящий на этой хате? – Пока нет, а там поглядим. Смотрящий сейчас на промке, а вам, братва, располагаться надо. У нас тут как раз шконки освободились... – Вижу. Ролан бросил скатку и хабар на свободную шконку поближе к окну. Мужики заняли еще две из тех, что были подальше от двери. У брюнета никто ничего не спрашивал. Он хоть и назвался правильным арестантом, но его мнение никого не волновало. Ролан молча расстелил матрас, заправил постель. И лег поверх одеяла. – У нас так не принято, – с осуждением глянул на него брюнет. Ролан молча отмахнулся от него как от назойливой мухи. – Не, я серьезно. У нас распорядок – на койках только после отбоя. – А ты что, пойдешь куму застучишь? – ухмыльнулся Ролан. – Я бы на твоем месте не борзел. У нас тут очень строго. Чуть что не так, в кондей, а там на завтрак – плесень со стен. Тебе туда лучше не попадать... – А тебе? – Да я был там пару раз, и ничего. А у тебя со здоровьем проблемы, да? С головой что-то, да? Ролан поморщился, как будто под нос ватку с нашатырем сунули. Череп с правой стороны у него деформирован, и короткая стрижка никак не способствовала тому, чтобы скрыть этот недостаток. – Не твое дело. – Ты извини, если на больную мозоль наступил... – Соскочил бы ты с этой мозоли, а? Не в падлу сказать, и без тебя тошно. – Зачем так грубо? – не унимался парень. – Я к тебе по-доброму, а ты рычишь. Нельзя так... И со шконки встань. На табурет сядь. Надо так. Я за порядком здесь слежу, мне отвечать... – Да заткнешься ты, наконец! В душе Ролан понимал, что нельзя ему идти на конфликт с дневальным. Но измочаленная долгими мытарствами подкорка вибрировала от раздражения так, что слетали с резьбы болты. Не должен он был давать волю своим эмоциям, но сил сдержаться не было. – Ухожу, ухожу. Только со шконки встань. Брюнет и сам должен был понимать, что Ролан дошел до крайней точки кипения. Ему бы отойти в сторону, чтобы не доводить его до греха. Но нет, продолжает злить. – Встаю! Ролан соскочил с койки только для того, чтобы проучить надоедливого дневального. Дать в лоб, – глядишь, и угомонится. Но вышло так, что брюнет сам наказал его. Ролан и сам не понял, как оказался на шконке, скрюченный от боли после молниеносного удара в солнечное сплетение. Никак не думал он, что его противник способен на столь мудреный финт. Он должен был подняться, чтобы возобновить сорванную атаку, но боль проникла глубоко в грудную клетку, разлилась по всему телу, парализуя волю. Наверняка, это был какой-то особенный удар, на который способен только мастер. – Ты полежи немного, успокойся, – насмешливо сказал брюнет. Сам он был совершенно спокоен. И его ничуть не смущало присутствие в камере двух мужиков, с которыми Ролан заехал в камеру. Он совершенно не боялся их, хотя бы потому, что знал – на помощь своему товарищу они не придут. Что в тюрьме, что в зоне – везде каждый за себя... – А потом вставай, на табурете посидишь. Ролан слышал, как заскрипели кроватные пружины. Это мужики перебрались со шконок на табуретки. Им вовсе не улыбалась постигшая его самого участь. – Ты меня понял? – спросил парень. Ответить на этот в общем-то риторический вопрос значило признать свою слабость. Поэтому Ролан промолчал. – Не понял. Но со шконки ты все равно встанешь... Брюнет снова взялся за тряпку и не остановился до тех пор, пока не домыл весь пол. Он делал это с таким чувством, будто не было на свете большей радости, чем наводить марафет в тюремной камере. И даже мужиков не пытался припахать, хотя мог. Боль отступила, но Ролан так и остался лежать на койке. Поднялся, когда брюнет снова подступил к нему, но снова только для того, чтобы атаковать его. Не той он породы человек, чтобы сдаваться без боя. Встал в стойку. Но парень лишь усмехнулся. – Знаю, ты в рукопашке кое-что сечешь. Но против моего лучше не пробуй. Я карате с двух лет занимаюсь, у меня реально третий дан... Третий дан в карате – показатель более чем серьезный. Ролан действительно был дока в рукопашном бою, но против мастера такого уровня ему не потянуть. – Да хоть сто шестой, – зло, сквозь зубы процедил он. – Нет сто шестого, есть только девятый... Не будь дураком, – понизив голос, сказал парень. И многозначительно повел головой в сторону притихших мужиков. Дескать, не надо срамиться перед ними, лучше остановись, пока не поздно. А взгляд у него спокойный, охлаждающий. Но, увы, это не остудило пыл Ролана. И он все-таки решился... |