Онлайн книга «Лагерный пахан»
|
Маслак также обладал сильным напористо-бронированным взглядом, но все же отвел глаза – не смог выдержать натиск настоящего вора. – Я тоже вор, – неуверенно, в смущении выдавил он. – Ты не вор, ты «апельсин». Ты свой титул за деньги получил… – Отпиши людям, спроси у них, как было. – Я знаю, что говорю. И людей, о которых ты говоришь, тоже хорошо знаю. И разговариваю с тобой только потому, что крепко их уважаю… Ты знаешь, какой эта зона была, когда я сюда пришел? Красной она была. Знаешь, что это такое? – Спрашиваешь. Менты и рога власть держали… – Так было раньше, пока меня сюда не поставили. Но я не буду тебе рассказывать, как я зону размораживал, как братву на ментов и активистов рогатых бросал, не в том суть. Я боюсь, что не сможешь ты зону на понятиях удержать, сожрет тебя «хозяин», а может, и активисты на свои рога поставят… – Нормально все будет. – Как нормально? Что ты сделаешь, чтобы «хозяина» на поводке держать? – Я уже все обдумал. Семья у него в Москве, а там мои люди. Сейчас все продается и покупается. И «хозяина» купим, и всех, кто около… Говорю же, нормально все будет… С каждым словом Маслак набирался уверенности. И это Трофиму нравилось. Хлюпиков он не признавал. И своими руками раздавил бы этого «апельсина», если б он оказался гнилым изнутри… – Это ты верно сказал, все продается и покупается, – Трофим с иронией глянул на него. – Не напрягайся, это я не о твоей короне. Можешь ты «хозяина» купить, не вопрос. Деньги – это еще далеко не все. Авторитет ни за какие деньги не купишь… – Авторитет поставим. – С кем ты его ставить будешь? Что, если братва за тобой не пойдет? – С этим все на мази, – торжествующе улыбнулся Маслак. – Со мной по этапу два моих «быка» пришли. Еще трое на подходе. Они за мной в огонь и в воду… – Это уже дело… Я смотрю, ты хорошо подготовился. – Как же без этого? Знал, куда ехал… – И от кого ехал, тоже знал, – совсем невесело улыбнулся Трофим. – Я тебе, брат, честно скажу, не отдал бы я тебе свое место, если б не люди, которые тебе оказали доверие. Лучше бы еще срок на себя взял, чтобы здесь остаться. Но раз уж такое дело, то придется подвинуться. У меня месяц в запасе есть, может, успею тебя до кондиции довести. Как ты думаешь, успею? – О тебе, Трофим, много хорошего говорят, – облегченно вздохнул Маслак. – Ты вор очень уважаемый, если ты мне здешнюю тему растолкуешь, то я должником твоим стану… – Ты слово сказал, – пристально посмотрел на него Трофим. – А я от слов своих не отказываюсь. – Ну что я могу тебе сказать. Добро пожаловать!.. Сидевший в сторонке боец-гладиатор понял Трофима с полуслова. Достал из холодильника колбасную и сырную нарезку, водрузил на стол бутылку армянского коньяка… После второй рюмки Трофим вспомнил про Шмакова. – Ты говоришь, с тобой по этапу два бойца пришли, – издалека начал он. – Так и есть. – Я так понимаю, ты на этапе мазу держал? – Само собой. – А что про Викента скажешь? – Про какого Викента? – удивленно свел брови Маслак. – Шмаков его фамилия. Старый, наверное, совсем стал. Седьмой десяток, наверное, разменял… – А, был такой. Как зовут, не знаю. Он в стороне держался… – В стороне? На нижние нары в «столыпине» не просился? – Нет, на верхотуру полез. Но там душно, как в бане, я сказал, чтобы его вниз сдернули, слабый он, два инфаркта, говорят, было… – Совсем плохой, – Трофим сунул в рот сигарету, закурил. – И со здоровьем кранты, и по жизни, говорят, нелады… Не на Луне он жил, а на грешной земле, которая слухами полнится. Знал Трофим, что у Шмакова в Москве большие проблемы. С ментами еще в девяносто пятом рамс вышел, РУОП на него конкретно наехал – за то, что деньги воровские через свой банк отмывал. Почти год под следствием провел, вышел, снова за бизнес взялся – почти что из руин его поднял. От воров отошел, под красную ментовскую «крышу» встал. А в девяносто восьмом дефолт в его банк вошел, аж по самое не хочу. Еле выкарабкался мужик… Банк не утонул, но большим кораблем в большом плавании быть перестал. А тут снова удар. Что конкретно случилось – Трофим не знал. Не мог же он постоянно держать Викента в поле своего зрения. Ему достаточно было знать, что Кристина по-прежнему живет с ним… Если воры не поддержали его на этапе, значит, с ними у него полный раздрай… – А ты его знаешь? – спросил Маслак. – Знаю… У него это третья ходка. И под следствием пять раз был, такая вот петруха-непруха… – Почему непруха? – Потому что это для нас зона – мать родная, а для Викента – виселица. Хотя в прежние времена большие люди за него мазу держали. А сейчас, видать, некому за него подписаться, если даже ты ничего про него не знаешь… Через два дня после этого разговора Трофим узнал, что Викентий попал на больничку. Снова что-то с сердцем. Заслал гонца к лепиле, тот принес в клюве, что мужику совсем плохо… * * * Викентий испуганно вытаращил на него глаза и вяло дернул руку, пытаясь поднести ее к больному сердцу. – Да ты меня не боись, Викентий Вячеславович, – усмехнулся Трофим, присаживаясь на стул, который подал ему старший в палате зэк. Трофим кивнул ему в знак благодарности и движением головы показал на выход. Все больные, из тех, кто мог ходить, поднялись и освободили палату. Трофим для них был живым богом, спустившимся с античного Олимпа, и они очень боялись его разгневать. – Ты чего так испугался? Я же не Кондратий, нет, Трофим я. Может, не узнал, а? – Узнал… Да мне уже все равно. – Что тебе все равно? – Помру я. Не сегодня, так завтра помру. – Умрешь – похоронят. У всех на роду написано, что живым из жизни не уйдешь. Рано или поздно все там будем. – Спасибо, утешил. – Да я не утешать тебя пришел… Как там Кристина поживает? – Кристина?! – болезненно поморщился Викентий. – Зачем она тебе? – А то ты не знаешь… – Она уже не молодая. – Да и я вроде бы давно не мальчик, – усмехнулся Трофим. Сорок лет ему, Кристине примерно столько же. Но кто сказал, что в этом возрасте жизнь заканчивается? Все только начинается. – Ты так и не сказал, как там она поживает? – Поживает… Привет тебе не передавала… – А ты не злись, болезный. Я тебе ничего плохого в этой жизни не сделал. А то, что за Кристиной всю жизнь бегаю, так сердцу же не прикажешь… |