Онлайн книга «Хранитель силы»
Хортов был уверен, что это провокация и сверкающий фиксами капитан проверяет его на вшивость, и потому оставлял подобные речи без ответа. Тогда он ничего этого не чувствовал, не знал, да и знать не мог, поскольку для десантно-штурмового батальона, где служил Андрей, союзнические отношения были прочны и незыблемы, Советская власть вечна, партия сильна и мудра, а Красная Армия непобедима. Он и в самом деле почти забыл о существовании золотозубого капитана, вернее, хотел забыть, но все, что прилипло от него, вросло, как ноготь на пальце: болело, мешало ходить, однако, и помогало выживать в пору великих потрясений. Когда после возвращения в Москву Андрей разыскал его и позвонил, Кужелев заговорил так, словно вчера только расстались. И помнил ведь все свои слова! — Ну что, пехота, сдали Берлин? Опять до Москвы отступаем? Слышал, флот США уже на Черном море? Сейчас он приехал вроде бы на магарыч, но выпивку и закуску привез с собой, ибо терпеть не мог халявы. Хортов провозился с картинами и на стол ничего собрать не успел, потому кинулся распаковывать продукты, однако полковник глянул на суету хозяина, отстранил его и стал делать все по своему вкусу, то есть переставил посуду, утащил на кухню, на его взгляд, лишнее и вывалил на тарелки свои консервы от горошка до тушенки. Разлил водку и тут же выпил, стукнув рюмкой по стоящей рюмке Хортова. — Ну и чем закончилась встреча с законником? — спросил он, с аппетитом закусывая рыбой, мясом и консервированными абрикосами одновременно. — Получил дельный совет завести ангела-хранителя, — сообщил Андрей. — Послал бы ты его… Кужелев в принципе не был знаком со Скорятой, и знал о его существовании лишь по некоторым поступающим из прокуратуры документам да от Андрея. И то ли ревновал, то ли относился к надзирающим законникам с предубеждением оперативного работника — по крайней мере, близко знакомиться не захотел. — Новости-то последние доложил? — полковник выпил еще рюмку и закурил вместо закуски. — В общем-то, все, кроме пропажи акций из тайника под обоями. — А кто тебе про акции сказал? — ухмыльнулся Кужелев, скрывая тем самым настороженность. — Адвокат Бизин, что ли? Когда ты заезжал на Арбат? — Так точно. — Значит, он был там? Вот стервозный старик! Наша наружка только в сортире не сидит… Ничего не скажешь, старая выучка. Что-нибудь о спецслужбах говорил? — Он уверен, что их работа! — Это нормально, — согласился Кужелев. — Бзик у него на секретных операциях. Везде ему чудятся заговоры, рука ФСБ… Ты ушел — он остался? — Конечно. Дал визитку, ждет звонка. — Ну, точно, через трубу вылетает! Был один? — Да вроде бы… — А то он с какой-то девкой еще ходит. С секретаршей. Так вообще: зайдут куда-нибудь и пропадают. — Кто он такой? — О, пехота! Вот бы про кого тебе написать. Роман получится! Сразу бы разбогател. Только он тебе ничего не расскажет. А дать его досье я тебе не могу при всем желании. Вообще-то он дипломат, знает десяток языков, работал в посольствах от Кубы до Малайзии, но все в брежневские времена. — Ваш человек? — Не наш! Но с разведкой, разумеется, связь имел, и самую тесную. — Значит, предатель. — Теперь уже не предатель, а борец с советским режимом. В качестве специального представителя вылетел в Канаду и там попросил политического убежища. Такой скандал случился в МИДе!.. Вернулся в девяностом году вместе с другими диссидентами и, как все, стал бороться за права человека. Сотрудничает с обществом «Сохнут». Бесплатно дает юридические консультации, защищает кое-кого в Судах, хлопочет визы для иммигрантов… — Как же он пролетел с визой для Кацнельсонов? — Обдурить «Моссад» и миграционную службу очень трудно. Там же бывшие наши граждане работают. Это я тебе как профессионал говорю. Впрочем, кто его знает, может и не пролетел, — вдруг сверкнул золотом зубов полковник. — Может, сам все устроил, кто его знает. Бабка надвое сказала… — Думаешь, это с его ведома грохнули старика и обчистили тайник? — Да что ты! Бизин не наводчик, это для него мелковато… Надурили его крепко! Вернее, обоих со стариком. А вот обидчика он знает. Должен знать, обязан! — Известно, куда он ездил в командировку? — В Переделкино, по Киевскому направлению. — У вас что, тотальная слежка за населением? — Живет он там! — Кужелев усмехнулся, выпил рюмку и засобирался. — Купил писательскую дачу, сделал евроремонт, сигнализацию… Все, пора! Я же тоже на даче, между прочим, живу летом, и пилить мне через всю Москву, да от кольцевой двадцать пять… — Его взгляд вдруг замер на браслете. — А это что такое у тебя? — Да так, безделушка, — Хортов попробовал натянуть рукав рубашки. — Говорят, стабилизирует давление. Будучи еще капитаном, Кужелев отличался бесцеремонностью, а в полковниках вообще обнаглел. Он схватил руку Хортова, покрутил кисть, разглядывая браслет, и присвистнул. — Ну да! Когда на руке безделушка граммов на сто золота особой пробы, давление будет идеальным… Подарок жены? Хортов обрадовался подсказке. — А чей еще? У богатых свои заморочки. Сама ходит, как ювелирный магазин, и мне теперь… И почему ее до сих пор никто не ограбил? Полковник, конечно, не поверил, хмыкнул, скосил глаз. — Ладно уши притирать, пехота. Штучка-то женская. — А мне откуда знать? Это ты у нас специалист по драгоценностям. Чувствовалось, Кужелеву было неуютно в доме: почему-то говорил и озирался, тянул носом воздух, будто пожар чуял. — Слушай, пошли на воздух, что-то у тебя душновато… — Погоди, ты мне еще ничего не сказал, — Хортов встал посреди коридора. — Не выпущу, пока не выпотрошу. — Это ты про что? — Мы же договорились. Что мне делать с материалом? — С каким? — Про смерть старого авантюриста! Про настоящую смерть, не от инсульта. — Ты что, писать об этом собрался? — Меня интересуют только акции. И больше ничего. — Мне о них ничего неизвестно, — полковник потряс ключами от автомобиля. — Слышал звон? — Врешь. Вы оба с законником врете! Если информация закрытая, так и скажи. Я вижу, ты же выкручиваешься, и это у тебя плохо получается. Даже зубы не блестят. — Это я мало выпил. Но больше не могу, за рулем, как-никак… Бывай, я поехал! — Ну так выпей. И расслабься, — Хортов потянул его к столу. — Напросился на магарыч, а сам деру? Садись! |