Онлайн книга «Хранитель силы»
— Я ненавижу это слово… Мой папа художник, понимаешь? Прекрасный художник! — Ну-ка, ну-ка. — Мавр насторожился. — Как его фамилия? — Притыкин… Что это с тобой? — Да так… Просто у меня был один знакомый фальшивомонетчик, но с другой фамилией… И что, он на самом деле художник? — Талантливый! И его погубило творческое любопытство… — А это что такое? — Как бы тебе объяснить… Ты ведь тоже причастен, в кузне своей цветы выковываешь… Наверное, поиск совершенства, жажда самореализации. И когда этого нет, человек гибнет. Я тоже в юности писала стихи и мечтала о генерале. А стала обыкновенной челночницей. Так что дорожка мне накатана… Мавр встал, завернувшись в простыню, походил с достоинством и решительностью, как римский патриций. — Нет, надо потрясти этот мир! — Пожалуйста, Мавр, потряси его! — искренне попросила она и замолчала. Он погладил ее по голове, затем взял на руки, покачал, побаюкал: — Ах, ты горе мое… — Помнишь, ты однажды победил моего мужа, на руках тянулись? — И не только мужа, — намекнул он. — Да-да, — уклонилась Томила от неприятного. — Тогда Юра меня стал ревновать… Кошмар был, а не отдых! Мы с ним через полгода развелись. По этой причине, между прочим. Еще он узнал, что ты ночью открывал кузню, делал мне огненный массаж и подарил железный цветок. Ты же никого не лечил огнем? И цветов никому не дарил? Он в самом деле только Томилу впустил в кузницу и ради нее среди лета возжигал горн. Она не знала, куда он ее ведет и что находится за железной дверью каменного сарая, но пошла без оглядки и воспринимала все, как данность, полагаясь на судьбу и его руки. И делал он столь необдуманный шаг не для того, чтобы выделить Томилу из компании — просто в тот миг ему пришла в голову идея. Мавр все видел — и ревность мужа, и неудовольствие подруг, и ее уныние: отдых превращался в наказание и грядущая зима лишь усугубила бы состояние разочарования и упадка. А тут, в ночной кузне, Мавр превратился в мага или обыкновенного фокусника, на ходу придумывая, чем бы удивить увядавшую на глазах деву? Сыпал в огонь порошок алюминия и меди, превращая его в иллюминацию, изображал, что поливает ее пламенем, черпая ковшом из горна, и сразу же — водой, при этом бормоча какие-то слова. И наконец, извлек голой рукой раскаленную добела кованую розу, заранее подложенную в огонь. Поразил воображение! Вероятно, кто-то из подруг не спал и подсмотрел: иначе как бы узнал муж? — То есть я виноват в твоем несчастье? — прямо спросил Мавр. — Наоборот, ты помог! Иначе бы до сих пор мучилась… Скажи, я ведь одна получила от тебя огненную розу? — Что ты ищешь, внучка? — осадил он. — Совершенства? Самореализации? — Замуж хочу, — сказала она трезвым и осмысленным голосом. — Ну так выходи! Какие твои годы? — За кого? За челночника? Такого же погибшего, как я? — За генерала хочешь? — Мавр посадил ее на кровать, присел рядом. — Грядет катастрофа… Поэты торгуют тряпьем, художники превращаются в фальшивомонетчиков и сидят в тюрьме, а бандиты жируют… — Ты же можешь, Мавр! Все в твоих руках. Переверни этот несправедливый мир. Хотя бы для одного человека. Возьми меня замуж. — Замуж? Ты знаешь, сколько мне годиков, внученька?.. Это же картина «Неравный брак». Вся Соленая Бухта со смеху умрет. — Ну и пусть. — А про тебя скажут, позарилась на дом старика, и станут травить. И отравят непременно! — Но это же не так?.. Да и сейчас никому ни до кого дела нет. И ты ведь ничего не боишься? Он походил, остановился у окна и, глядя в сумеречный сад, сказал жестко: — У меня могила жены в саду — видела?.. Любовь Алексеевна из земли встанет, если рядом со мной появится другая женщина. Он вспомнил, как в последние годы жена была уже совсем старенькая и немощная, и он всюду носил ее на руках, как в молодости… Несколько минут Томила лежала тихо, без дыхания, затем встала и вышла неслышной тенью — ступени лестницы не скрипнули. А Мавр так и не уснул, хотя на море был полный штиль и легкий ночной бриз вымел отовсюду его соленые запахи. С рассветом он вышел в сад, с удовольствием вдыхая хвойный дух кипарисов, и неожиданно увидел на кованой лавочке возле надгробия скорбную женскую фигуру. Было желание пойти и прогнать непрошеную плакальщицу, вторгнувшуюся в его закрытый, тайный мир, однако он ушел в другой угол сада, за кузню, и сел на груду вросшего в землю железа, где обычно прятался от опостылевших квартирантов. В десятом часу утра за челночницами пришла машина, они погрузили товар, распрощались с хозяином и уехали. И почти следом за ними в разведку отправился вдохновленный Радобуд. Через неделю Томила должна была вернуться для работы на «перевалочной базе», так сказать, с вещами на длительное жительство. Мавр не то чтобы переживал по этому поводу, но с утра, увидев ее возле могилы жены, не был в восторге. Он не собирался менять устоявшийся образ жизни и относил ночные откровения Томилы к порыву одинокой сорокалетней женщины, разогретой вином, солнцем и морем. Минула неделя, вторая — «невеста» не появлялась. Правда, еще дней через пять по пути в Турцию заехали нанятые челночницами мальчики — сообщить, что они начинают завозить товар. И в самом деле, в течение одного месяца они совершили три вояжа за море и завалили половину подвала огромными тюками — ни Томила, ни кто-либо из ее компании не приехал. И лишь в середине сентября явилась Марина на «КамАЗе», погрузила весь товар и как бы мимоходом сообщила, что Томила арестована, находится в следственном изоляторе города Архангельска и ждет суда. После такого известия Мавр впервые ощутил опустошенность. Вся его давно обустроенная и устоявшаяся жизнь с садом, с отдыхающими, с кузней и могилой жены отчего-то потускнела, утратила смысл, и сначала в сердце, а потом и в сознании он ощутил пока еще не оформившийся протест. Усадьба на берегу моря не то чтобы опостылела — не приносила больше удовлетворения и радости; он не стал снимать фрукты в саду: и яблоки, груши, абрикосы, поздние сливы и знаменитая на всю Соленую Бухту алыча осыпались на землю слоями по мере созревания, источая гниющие запахи и привлекая тучи ос. Иногда по утрам Мавр стряхивал это душевное оцепенение, шел в кузницу, но сидел там, не разжигая горна, после чего долго бродил вдоль ненавистного моря, пугая своим видом женщин на пляже и, наконец, вечером, в полном одиночестве пил вино в своем погребе. В это же время, как обычно просматривая газеты, Мавр наткнулся на статью о Коминтерне и Веймарских акциях, которая возмутила, обескуражила его и послужила определенным сигналом к действию. А спустя несколько дней черти принесли и самого автора, московского журналиста, который окончательно ввел в искушение. |