Онлайн книга «Томится душенька на зоне»
|
Как человек не глупый, Евгения была уверена, что Никита несет осмысленную чушь. Но с каким видом он доносил ее до ушей своих слушателей и даже почитателей, к числу которых добавилась русская женщина в экзотическом кришнаитском дхоти. Его речь звучала как заклинания, завораживала, гипнотизировала. Евгения так заслушалась, что не увидела подкравшегося к ней Адама. Без Евы… — Но вы должны мысленно представить, как Ева подходит к древу жизни, как срывает плод, как спускается к ней змей-искуситель… Это не просто древо жизни, это смысл нашего с вами существования, примитивный, но благообразный слепок с небесного таинства бытия… Люди слушали Никиту с открытыми ртами. В какой-то момент Евгении показалось, что женщина-кришнаитка падет перед Никитой ниц. И ведь пала. Спустя какое-то время в религиозном экстазе она склонила колени перед «древом жизни», обняла разветвленную подставку, которую он называл не иначе как «корнями земного бытия». Когда к ней присоединилась баба в ситцевом платке и лопоухий мужичок, даже Никита понял, что пора сворачивать музыку. И Евгения, как оказалось, стала для него спасательным кругом. — А вот и моя Ева! — ликующе помахал он ей рукой и, растолкав поклонников и сочувствующих, подошел к ней. — Пора есть яблоко! Он взял ее под руку и вместе с ней широким шагом направился по тротуару. Вышли на дорогу, пересекли ее. Остановились только в сквере. Если не считать Адама, их никто не преследовал. — Зачем ты бросил свою паству? — насмешливо спросила Евгения. — Паству?.. Ты знаешь, не думал, что получится так быстро, — усмехнулся Никита. — Двух часов хватило, и уже небольшая, но толпа почитателей. Еще бы пару часов, почитатели перешли бы в разряд приверженцев, ну а от этого до слепого фанатизма один шаг… — Зачем над людьми издеваешься? — Это не издевка, это эксперимент… А это кто такой? — настороженно рассматривая нахохленного Адама, спросил он. — Если я Ева, то это Адам, — усмехнулась она. — А если серьезно? — Если серьезно, то его так и зовут, Адам. — Или это мистика, или я опиумом для народа обкурился… — Лечиться тебе, парень, надо, — криво усмехнулся Адам. — А в глаз? — напыжился Никита. Его угрожающий вид подействовал на парня отрезвляюще. Адам предусмотрительно подался назад. — Никит, ты бы сказал ему, чтобы проваливал, — попросила Евгения. — Изыди, сатана! — внушительно громовым голосом произнес Никита и с вершины своего величия осенил его крестным знамением. — Мы еще поговорим! — шикнул на прощание Адам. И направился к своему «Мерседесу». — Кто он вообще такой? — снисходительно спросил Никита. — Да проходимец, ваше святейшее высочество, — усмехнулась Евгения. — Если уже высочество, то еще не святейшее, — усмехнулся он. — Но ты же к этому стремишься. — Нисколько… Говорю же, эксперимент был… Они неспешно направились в сторону парка. Лето, тепло, суета остались где-то позади, у станции метро, впереди приятная сень парковой зоны. И мороженое с Никитой неплохо было бы поесть, и на карусели покататься — почему нет?.. — Народ по натуре своей темный, на любую блажь может повестись. Хотел доказать, что на любую, кажется, доказал… — Доказал, — улыбнулась она. — Если кришнаитку в свою веру обратил, то с остальными точно справился… — Да нет, на кришнаитку-то как раз легче всего воздействовать. Если бы это был этнический социум, ну, индианка, впитавшая веру с материнским молоком, тогда можно было бы сказать без ложной скромности, что я великий миссионер. А это русская баба с пустой головой, в которую можно напихать все, что угодно. У нее нет корней, а хочется чего-то глубокого, вечного. Вот она и мечется. То Харе Кришна, то харя моей вешалке… Многие сейчас мечутся по жизни, не зная, к каком берегу прибиться. Любому поверят, кто красное словцо двинуть может… Вера людям нужна. Серьезная, основательная вера в Христа. Вера истины и вера предков. Вот это монолит, вот это основание, такой глыбы никаким красным словцом не сдвинешь… Я тебя еще не утомил? — Ты диссертацию уже начал писать? — Нет. А зачем? — Ну, кандидат философских наук — это же звучит. — А мне одних звуков мало. Мне нужно так, чтобы в руках подержать… Нет, я, конечно, верю в платоническую любовь… Ничего, что я начал во здравие, а закончил про любовь? — Я смотрю, настроение у тебя веселое? — задорно улыбнулась Евгения. Никита был старше ее на два года. Видный парень, праздничный, юморной. Он ей нравился, но тем не менее влюбляться в него она не собиралась. Да и он, судя по всему, был далек от этого. — Я бы сказал, божественно веселое, — улыбнулся Никита. И, спохватившись, спросил: — А куда мы идем? — В парк. Куда ноги несут, туда и идем… Или домой пойдем? — Домой? — задумался Никита. — А что там делать? — Вот и я говорю, что там делать? — На лодке бы хорошо покататься. — Я «за»! — Только давай за Катькой зайдем. Она ж меня убьет, если узнает, что мы без нее катались… — Давай зайдем, — легко согласилась Евгения. Она уже месяц не видела свою школьную подругу, хотя жили они неподалеку друг от друга. Но Кати дома не было. И родителей тоже. — Странно, была дома… А предки только вечером будут… — У меня тоже дома никого нет. — Но у тебя музыки такой нет, как у меня… — И что у тебя за музыка? — Если ты хочешь, то тяжелый металлический рок… — Только этого не хватало! — Тогда танцевальная. «Аce Of Base», тебе понравится… Как насчет выпить? — Ты меня уже и спаиваешь? — развеселилась Евгения. Она сто раз была в этой квартире и даже сейчас, без Кати, чувствовала себя здесь как дома. — Ну, если ты от кофе запьянеешь, тогда да… — Только кофе? А покрепче? — Есть и покрепче. Коньяк. Но, во-первых, мне самому мало будет… — А во-вторых? — И во-вторых, тоже будет мало. Нам двоим будет мало. А так хоть кому-то будет более-менее… — Тебе? — Ну не тебе же… Никита сварил кофе, подал его в гостиную на журнальный столик. Включил музыкальный центр. — Ты жадный? — задорно спросила Евгения. Нравился ей Никита. Легко с ним, свободно и очень интересно. И выпить она вовсе не хочет… Но так интересно было бы выманить у него два по пятьдесят потаенного коньяка. Вот что значит заинтриговал. |