Онлайн книга «Черный ворон, я не твой»
|
– Это убийство, – сказала Витта. – Но Герберту много не дадут. Признают невменяемым… Она была бледной как смерть – такой Станислав ее никогда еще не видел. – А если он сдуру разболтает про нас? У кого-то в семье по скелету в шкафу, а у них – целое кладбище. – Труп спрятать можно, – сказал Себастьян. – Закопать, например… – Лучше гирю к ногам, и в реку, делов-то, – вытирая кровь с разбитой губы, сказал Герман. Станислав потрясенно смотрел на своих сыновей. Их мать лежит мертвая, а они спокойно рассуждают о том, как можно избавиться от трупа… Но ведь сам их такими воспитал. К тому же они были правы – Герберта нужно было выручать. Он хоть и придурок, но сын родной. Труп Риты загрузили в машину, но за руль Станислав сел сам. Не захотел он, чтобы сыновья участвовали в похоронах своей матери. А Игорь и Олег вместе с Риммой сейчас находились в «Беллиссимо», в ночной смене. Их в убийство решено было пока не посвящать… Станислав остановил машину на безлюдном в ночную пору мосту, собирался открыть багажник, когда к нему подъехал экипаж патрульной службы. Багажник ему пришлось открыть, чтобы показать его содержимое. Показал. И тут же пришлось подставить руки под наручники. На первом же допросе он признался, что жену застрелил сам. И любовь к старшему сыну здесь ни при чем. И тогда он понимал, что в тюрьме ломаются и дают волю своему языку. Сейчас он точно это знал. Герберт мог разболтать многое, поэтому Станислав и сел вместо него. О чем сейчас очень жалел. * * * – И что? – Мы обязаны принять во внимание показания, которые она дала против вас. Есть мнение, что вы умышленно убили свою жену. И это мнение будет представлено в суде… – Вам бы только человека засадить. – А вы и так сядете. Суд не признает убийство по неосторожности. Ведь вы же не сообщили об убийстве. Пытались вывезти труп за город, чтобы спрятать… – Да нет, я в милицию его вез. – Только милиция почему-то в другой стороне была. А веревку и две двухпудовые гири в багажнике тоже в милицию везли?.. Боюсь, что в суде дураков нет, – ехидно усмехнулся следователь. – Вряд ли вам поверят… Но если все же суд признает убийство по неосторожности, есть еще двести двадцать вторая статья, незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия… Но… Ефимцев сделал многозначительную паузу и с какой-то театральной важностью замер в ожидании. Станислав счел нужным ему подыграть. – Что «но»? – Если вы признаетесь, у кого и когда покупали оружие, то суд, возможно, смягчит меру наказания по этому пункту… – Да я бы признался. Но я не знаю этих людей. Они не представлялись. Сами подошли, купи, говорят, хороший ствол, недорого берем. Ну и дернул меня бес… – Где подошли? – Да на рынке, на городском… – Значит, имен и фамилий их не знаете. – Нет. – А опознать сможете? – Э-э… Думаю, что да… – А субъективный портрет составить? – Простите, что составить? – Фоторобот, иначе говоря… Станислав на мгновение задумался. Никто не подходил к нему на рынке, и не на кого было составлять фоторобот. Но ведь можно придумать несуществующих людей. Лоб такой, нос такой, рот, подбородок… Что-нибудь да сляпает. – Э-э… Да, наверное, смогу… – Хорошо, как-нибудь займемся этим. А пока у меня к вам вопросов нет… Станислав думал, что конвоир отправит его в камеру, но он повел его в другом направлении. Доставил в знакомый кабинет заместителя начальника оперативной части. Капитан смотрел на него холодно и даже с каким-то отчуждением, но сигарету предложил сразу. – Как дела? Как настроение? – издалека начал он. – Спасибо, ничего. У следователя был. – Следователь – это хорошо. Плохо то, что вы в камере повели себя неправильно… – Почему неправильно? Как приняли, так себя и повел. А приняли плохо… – Во всех камерах вас плохо принимают. Почему? – А потому, что не хочу под чужую дудку плясать… – Свои порядки больше нравятся? – Ну да, своя рубашка ближе к телу. – Рубашка бывает разной. Например, есть деревянные рубашки. Они еще гробами называются, не слышали о таких? – Это вы о чем, капитан? – нахмурился Казимиров. Не нравится ему этот разговор. И сам Сизов не нравится. Что-то не то он говорит… – А о том, что врагов у вас много. В одной камере врагов нажили, теперь в другой… – Дерьмо это, а не враги. – Нож в спину воткнут, тогда точно дерьмо пойдет… – Постараюсь спину не подставлять. – Ну, ну… Плохо вы ведете себя, Казимиров, смотрящим в камере себя назначили, так я понимаю? – Зачем смотрящий? Я же не уголовник вам какой-то, чтобы так называться. Просто старший по камере… А вас что, больше смотрящие устраивают, которых тюремный блаткомитет назначает? – Мне нравится, когда в камере тихо и спокойно. – Будет вам тишина и спокойствие, обещаю. Станислав понимал, что Сизову ничего не стоит подложить ему свинью. Наверняка на вооружении у него есть пара – другая способов, чтобы испортить арестанту жизнь. – Как вы можете обещать то, в чем вы не уверены? Сегодня у вас все хорошо, а завтра тот же Щербатый посадит вас на нож. – Так уберите Щербатого, – подсказал Казимиров. – И Арканыча заодно… А я вам заплачу… – Что?! – встрепенулся Сизов. – Вы мне заплатите? – Здесь же все продается и покупается – хорошие камеры, вкусная еда, водка… – Будем считать, что вы этого мне не говорили. – Но я же видел. – Лично я ничего не продаю. А хорошая камера вам досталась… – запнулся Сизов. Он был немного смущен. – Вы сами знаете, почему она вам досталась. – Спасибо Римме, да?.. Как вы с ней вчера провели время? – Это к делу не относится. – Ну, не знаю… Так что, можно сделать так, чтобы Щербатого в камере больше не было? И Арканыча тоже… А то ведь случится, не ровен час, что-нибудь. – Это угроза? – Да, но для меня. Со мной ведь может что-нибудь случиться… Римма вам этого не простит… Капитан смутился еще больше. Но смятение чувств продолжалось недолго. Он взял себя в руки, лицо стало жестким и непроницаемым, как забрало рыцарского шлема. – Совесть у вас есть, Казимиров, на женских плечах в рай въезжать? – беспощадно пристыдил он Станислава. |