Онлайн книга «"Тигры" на Красной площади. Вся наша смерть - игра»
|
Она опасливо, но старательно отвечала на его поцелуи, вцепившись когтями в его плечи. Вздрагивая от прикосновений, она, словно бездомный котенок, прижималась изо всех сил всем телом, словно хотела спрятаться на его груди от его же рук. Словно пряча себя в нем от него же. Он же отталкивал ее, стараясь дать простор своим ладоням, чтобы вцепиться грязными руками в ее живот, в ее бедра, в ее грудь, но она прижималась и прижималась, распаляя его и себя. Когда их губы сомкнулись, и языки, жадно облизывая друг друга, щекотали десны, наталкиваясь на холодок зубов, его руки скользнули по гибкой талии к тугому поясу коротенькой юбчонки. Она схватила было его за одну руку, но вторая тем временем ворвалась по бедру и, сжавшись в кулак, рванула к коленям узкие трусики. — Только не туда! — простонала она. — Пожалуйста! Но он не слышал ее слов. Она кричала на русском и на татарском, что у нее жених, что ей нельзя, что она опозорила всю семью, что давай лучше по-другому и пыталась вывернуться из-под него и перевернуться на живот. Но он диким зверем распахнул ее. А потом ходил мощным поршнем, раздвигая девичье лоно, податливо разверзшее сокровенное перед откровенным. И тело ее отзывалось на грубую ласку, и она гортанно кричала что-то на своем, на степняцком: — Эни, эни! ЭНИ! А потом тела их вдруг скрутила сладкая судорога и они замерли. И они лежали, словно первобытные звери после страстной случки. — Мне больно, — вдруг шепнула она. Он не пошевелился. — Мне больно! Камушки впивались в ее спину. Он приподнял голову. Глаза ее распахнутыми белками смотрели в полуобрушенный потолок. — Ты что-то сказала? — Мне больно, — повторила она и уперлась маленькими острыми кулачками в его грудь. Он неловко вышел из неё и перевалился на спину. — Иди ко мне, — шепотом попросил Сашка. Она не ответила. По шороху он догадался, что она села. Протянул руку и коснулся ее спины. Провел вдоль позвоночника, стряхивая песчинки и прочий мелкий мусор, впившийся в тонкую кожу. Она молчала. — Дина… — осторожно позвал он ее. — Теперь ты мой муж, — каким-то деревянным, неживым голосом ответила она. Он закусил губу. Помолчал. Потом напомнил: — Я женат, Дин… — А мне все равно. Теперь ты мой муж. — Диночка… — А я жена твоя… — Дин… — Мне нравится, как ты меня зовешь. Дин… — Дин-дин… Колокольчик… — попытался пошутить Сашка. — Я буду звать тебя Колокольчик. — Да… Колокольчик… А потом она замолчала. Молчал и Сашка. Говорить было нечего. — Колокольчик, принеси попить, — попросил он. — Сейчас, — тихо откликнулась она. Под ногами ее захрустела бетонная крошка. Потом то-то звякнуло, забренчало, захрустело и… И замолчало. — Колокольчик! Колокольчик? КОЛОКОЛЬЧИК! Дина молчала. Сашка торопливо застегнул молнию на штанах, вытащил мобильник и включил его. Зарядка уже почти заканчивалась, поэтому он не стал включать фонарик, а просто, светя себе под ноги экраном, побрел, пошатываясь к стойке. Дина сидела рядом с бетонной плитой, под которой покоились останки несчастного бармена. Глаза ее уже остекленели, и размазанная по грязному лицу помада кровавила бледное лицо. Такое же пятно расползалось по лохмотьям белой когда-то блузки. Он уронил мобильник на пол и бросился к ней, схватив за плечи: — Дина! Дина! Колокольчик! Динарочка! Он тряс ее, и голова ее болталась, словно у тряпичной куклы. Он схватился за нож и попытался вытащить его. С трудом, с хрустом и скрипом, он потащил его на себя и едва не упал, когда тот вдруг легко выпал из узкой раны под левой грудью. А потом упал на колени перед телом Дины и, ткнувшись головой в выплескивающуюся кровь, замер, целуя остывающее тело. Очнулся он, когда засохшая девичья кровь начала стягиваться на его лице. Машинально достал измятую пачку сигарет. Достал одну. Оторвал от нее фильтр. Сунул в рот. Начал искать зажигалку. Увы. Зажигалки не было. То ли оставил ее на столе и взрывной волной ее закинуло незнамо куда, то ли просто выронил где-то. Впрочем, у Андрея должны быть зажигалки. Сашка зашарил по полу, натыкаясь на те же осколки стекла, камни, чьи-то мертвые руки… Ага. Есть. Газ, говорите? А был бы газ — давно бы задохнулись. Нервно крутанув колесико, Сашка закурил. Потом выплюнул сигарету — пока искал зажигалку, слюна промочила ее конец. Достал новую, сухую. Снова закурил. А и был бы газ — и пусть с ним. Все бы кончилось. Он курил и чиркал зажигалкой, глядя прямо в пламя. Сквозь эти вспышки на него глядели мертвые глаза Дины. Но ему было все равно. В конце концов, он не выдержал и, удерживая пламя, нагнулся к девчонке, чтобы закрыть ее глаза. И уже закрывая, вдруг увидел. Пламя зажигалки отклонялось в сторону. Сквозняк? То есть… Ну, конечно же! Сквозняк! Раз есть ветерок, значит, есть и дыра куда-то! Он же читал, читал в детстве приключенческие книжки! Раз есть сквозняк — есть выход! Вдруг его скрутило острой резью в животе. Не удержавшись, он согнулся пополам. А потом едва успел отодвинуться в сторону — как его вырвало. И немудрено — поживи столько времени на алкоголе и сухариках. Резко заболела голова. А может быть, она и раньше болела, только он не замечал? Стараясь унять пульсирующую боль в висках, он снова сел на пол. Каждое резкое движение вызывало новый приступ тошноты и боли. «Давление, — подумал он. — Наверняка — давление». Вегетососудистая дистония — коварный и хитрый попутчик офисных гиподинамичных хомячков. Несмотря на все фитнесы и прочие джоггинги от нее не избавиться никогда. Да… Сейчас бы цитрамончика… Сашка снова чиркнул зажигалкой. Нет, ему не показалось. Сквозняк есть. Значит, превозмогая слабость, ползем к источнику этого самого сквозняка. И он, встав на четвереньки, пополз в нужную сторону. Долго ползая по кучам бетонного щебня, он искал источник воздуха. Искал, искал, время от времени теряя сознание. А когда нашел, начал разгребать завал. Руки, казалось, слабели с каждым часом, с каждым мгновением. Словно Дина, уйдя из подвала, забирала и часть его сил. Но он грыз, грыз и прогрызался сквозь бетон, отшвыривая мелкие обломки и перекладывая крупные. Разгребал, не чувствуя боли в онемевших руках. |