Книга "Тигры" на Красной площади. Вся наша смерть - игра, страница 44 – Алексей Ивакин

— Хорошо. Мы запускаем следующую партию подопытных, — выдохнул ученый.

— Я и не сомневался, — продолжал улыбаться Форрестол.

Начальник центра шагнул было к двери, но потом оглянулся. Взгляд его был уставшим, злым и отчаянным одновременно.

— Сэр! Вы смотрели фильм «Терминатор»?

— Конечно. И что?

— Я вас хочу предупредить, что мы выпускаем джинна из бутылки. И тот, кто придет к нам оттуда… С ним даже жидкий терминатор не справится.

— Иди, иди, — ухмыльнулся Форрестол.

Когда дверь с тихим шипением закрылась за ученым, улыбка сползла с лица второго советника.

Он долго барабанил пальцами по пластиковому столу.

— Я знаю, мистер Андерсон. Я — знаю.

Камеры видеонаблюдения и встроенные микрофоны бесстрастно зафиксировали шепот второго советника.

В это же самое время доктор Андерсон быстро шагал по коридору центра, и полы его халата развевались, словно знамя в миссии Аламо. [45] То, что он думал, камеры фиксировать не умели. Это могли делать переносные энцефалопередатчики в виде небольших металлических, цвета серебра, медальонов круглой формы. Но Андерсон никогда не прикасался к ним. А думал он просто:

«Иисус! Сделай так, чтобы они все умерли!»

Где-то за небесами кто-то хмыкнул.

— Старт! — прозвучал бесстрастный голос в голове.

И темнота исчезла.

Свет проявился через нее. Словно в фильме каком-то. Ну, когда у режиссера фантазии или желания не хватает — он делает монтаж. И такой ход есть — темнота и постепенно реальность проявляется.

Вот тут — то же самое.

— Прикольно! — выдохнул Мутабор.

— Угу, — меланхолично поддержал его Раббит.

Да…

Корсунь-Шевченковский котел [46] во всей своей красе. Как организаторы чемпионата и обещали.

Танк был выбран стандартно. «Тигр». Раббит, на правах авторитета, сидел в командирском кресле. Мутабор был назначен механиком-водителем. Римма сидела на месте стрелка-радиста. Орги так порекомендовали. Мол, хватит. Заряжающий?

— В отличие от реальных танков Второй мировой здесь вам будет помогать компьютерная программа, — широко улыбнулся какой-то чувак в белом халате.

Хм… А вообще? Зачем ученые белые халаты носят? Это, типа, традиция такая? Так вешали бы знаки различия… Нет. Не бейджики. Что там на этих бейджиках? Одна фамилия. Андерсон, например. Ну и кто он? Да и хрен с ним, с Андерсоном.

А картина — завораживает.

Представьте себе. Белый снег. Белая метель. И до горизонта — кладбище мертвых машин.

— О! — непроизвольно крикнул Митёк.

— Что «о»? — раздался голос командира в наушниках.

— Мне это снилось! Раббит, понимаешь, мне это снилось!

— И что? Мне как-то бритые мамонты снились. Что с того? — равнодушно ответил командир.

— Это слоны были, наверное? — хихикнула Римма.

— Не. Именно мамонты. Именно бритые. Они ко мне домой пришли и спать легли на диван. А я сидел и думал около этого дивана — чем их кормить и как они в туалет ходить будут. А еще думал — зачем они хоботы поверх одеяла положили?

— Это тоже мне снилось, — задумчиво сказал Митёк.

— Что? — в один голос сказали Римма и Раббит.

— Что ты сейчас глумишься, а через секунду-другую на нас русские танки выйдут…

— ТАНКИ СПРАВА! — вдруг заорал Раббит, и, не дожидаясь команды, Мутабор рванул вперед, одновременно разворачивая тяжелую машину в сторону надвигающейся опасности.

«Тигр» развернулся в сторону надвигающихся русских танков. Мутабор чувствовал себя как в игре. Почти как в игре… Очень уж тут реалистичная графика. И не только графика. Честно говоря, руки устают штурвальное колесо крутить.

— Позицию занял!

— Назад, назад, назад! — заорал Раббит в наушниках.

Раббит включил заднюю передачу. Танк тихо попятился…

И было от чего. Русские танки постепенно выползали из-за горизонта, словно татаро-монгольская орда. Их было так много…

И против одного «Тигра».

— Блин, сколько же их! — скользнул тихим шепотом голос Риммы.

— Не так и много, — ехидно ответил Раббит. — Около тридцати штук.

— Да ладно? — поразился Мутабор. — А мне кажется, штук двести-триста!

— Когда кажется — креститься надо. Пересчитаешь потом, в записи.

Такова человеческая психика. Когда она воспринимает больше, чем могла представить до этого — начинает оперировать огромными числами. Ну что такое — тридцать танков? Фигня, да? А вы видели тридцать танков, несущихся на тебя? И выцеливающих именно тебя? Сразу кажется, что их тут штук сто. Нет. Триста. Конечно, триста! А как иначе?

А что там на самом деле?

Да во всей пятой гвардейской танковой армии было двести танков и самоходных установок. И действовали они не на одном поле, не на одном направлении и не в одной атаке. Это командир танка «Тигр» геймер Раббит, или как он себя любил называть, обер-старшина Раббит, прекрасно знал. И еще он прекрасно знал, что у страха глаза велики.

Он прекрасно помнил — что такое три «Урала» трупов. Много, да? Целых три машины, набитых битком пацанами в пятнистых камуфляжах. И сколько их там было? Как думаете? С учетом того, что взвод, в котором служил Раббит, в эти машины не влез? А просто пошел пешком, по пыльным дорогам Южного Кавказа?

Семь десятков пацанов там было. Семь десятков. Всего. Или не всего? Много это или мало?

Человеческая психика такая — любое число больше семи в башку человечью не влазит. И начинаются фантазии на тему: «И тут нас атаковали пять тысяч советских танков, но мы их всех убили. Но наши потери были велики. Унтер-офицер Швейк помер от смеха, а рядовому Бетрункену фалангу указательного пальца оторвало. Гауптман Думмкопф же сошел с ума, пересчитывая пулеметные ленты. После чего по приказу генерала Шайзекюббеля мы выровняли линию фронта в сторону Берлина. Кстати! (sic!) В тот же день генерал подавился трофейным кофе и умер от переизбытка свинца в печени. Проклятые большевики! Они даже воевать не хотят по-рыцарски! Вот так мы и проиграли войну. Во всем виноват бесноватый фюрер и оберст Швайнехунде, который не обеспечил нам подвоза теплых носков! А я тут не при чем, найн! Да, еще тут тупые англосаксонские евреи подгадили. Нет бы вместе с нами Руссланд разделить… А они нам нож в спину, как в восемнадцатом году. Да пошли они все к Тойфелю! Я поехал в Аргентину. P. S. Забыл за партизанен нажаловаться». Именно так, цум Тойфель…