Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
Немцы пошушукались между собой, потом дружно заржали и пинками заставили пленных выстроиться на одной линии и поставить вертикально бревна. – Auf die Platze… – крикнул старший среди немцев, встав на пригорок. Пленные присели. – Fertig… – поднял руку с пистолетом вверх. Мужики встали на четвереньки… – Los!!! – и выстрелил в воздух. По выстрелу пленные, с огромным трудом приподымая тяжелые березины, начали трамбовать землю, по шагу продвигаясь дальше от леса. – Чего п-происходит? Не п-понимаю… Немцы засвистели, заорали и даже захлопали в ладоши, подбадривая пленных красноармейцев. – Один черт знает, что там в германскую голову пришло… Лесорубы мрачно смотрели на соревнование. Толик судорожно сжимал топор. – Давай-ка сползаем по кустам до них. Воспользовавшись тем, что немцы смотрели в сторону поля, дед с Юрой украдкой поползли по краю леса. И почти добрались. Но тут на поле грянул взрыв. Часть немцев радостно заорали, часть засвистели. А потом стали передавать друг другу сигареты. А там где был взрыв, разлетелось на щепки бревно – часть пленных лежало вокруг небольшой, дымящейся воронки не подавая признаков жизни. Один пытался встать на руки – оторванные ноги валялись чуть поодаль… Остальные залегли. – Aufzustehen! Aufzustehen! – заорал главный фриц. И дал очередь над головами залегших. Те покорно поднялись и потащили свои бревна дальше – бум, бум, бум – равномерные удары о землю были слышны далеко. – Разм-минируют что ли? Вот с-сволочи… – прошептал Юра. Дед молча похлопал его по плечу и махнул рукой – мол, пошли дальше. Подползли как можно ближе к лесорубам, молча склонившим головы и не смотревшим на поле. А там двое немцев подошли к месту взрыва. Несколькими выстрелами добили тяжелораненых, а потом ушли обратно на поляну. – Толик! – яростно зашептал Юрка. – Толик! Б-бессонов! Толик вздрогнул и медленно оглянулся. Увидев в кустах Юрку, аж приоткрыл рот от удивления: – Ты?? – Толя, б-быстрей за нами, уходим, там наши все почти! – Не могу… Немцы расстреляют десять человек за побег. – Б-бл… Толь, чего тут происходит-то? – Там поле заминировано. Противотанковыми. Пехотных вроде нет. Суки, придумали себе развлечение, каждый день сюда гоняют. – Вот и п-пошли, рано или п-поздно ляжешь тут на этом п-поле. – Эй, контуженный, ты с кем там шепчешься? – сказал один из пленных. И тут на поле глухо гукнул еще один взрыв, а потом еще два подряд. Немцы машинально присели, а потом гурьбой, галдя о чем-то своем, пошли к покалеченным людям. Кто-то там закричал тонко, взахлеб. А гансы третьей – последней – бригаде заорали: – Halt! Halt! Потом вновь раздались одиночные выстрелы. Толик тоскливо посмотрел на Юрку и отрицательно покачал головой: – Не могу, Юр… Десять человек на совести будет, я лучше сам… И отвернулся. Юрка, матерясь про себя, отполз обратно. – Не хочет, твою мать, – сказал он деду. – За его побег десятерых положат. Дед пожевал губы. – Ишь, какой, совестливый. Хороший, видать, мужик. Прицел, кстати, не сбит в этот раз? – Нормально в-все! – Значит, тогда сделаем так… …Уже через минуту они лежали на краю леса. Юра за старой упавшей сухостоиной, а Кирьян Васильевич метрах в пятнадцати от него в какой-то ямке. Немцы как раз вернулись с поля и дали команду последним, оставшимся в живых, пленным продолжать. Надрываясь, те сделали еще несколько шагов, и снова прогремел взрыв. В ту же секунду Юра и дед выстрелили в спины немцев. С расстояния в пятьдесят метров промахнуться невозможно. Поэтому двое, среди которых был самый горлопанистый – то ли фельдфебель, то просто унтер – медленно завалились на землю. Немцы сначала не поняли, что случилось – видимо решив, что товарищей зацепило случайными осколками. Хотя на расстоянии в сотню метров получить осколок от мины, пусть и противотанковой, нереально, но чего не бывает на войне? Они сгрудились над своими камрадами, гортанно разоравшись, словно вороны. И вновь два выстрела, и вновь в цель. Немцы бросились в рассыпную и залегли цепью, немедленно открыв ответный огонь. Но они не понимали – куда стрелять, тогда как Юрка и дед видели их прекрасно. Лесорубы бросились на землю ничком, побросав топоры и пилы. А Толик, сидевший ближе всех к краю леса, отпрыгнул к самым кустам и отполз за свежий березовый пень. Партизаны пока перестали стрелять. Выжидали, не желая обнаруживать свои позиции. Постреляв, немцы немного успокоились и перебежками, по двое с флангов, начали передвигаться к лесу. Пока пара бежала, остальные открывали огонь из карабинов. Когда они подбежали метров на тридцать – Семененко приготовил для них сюрприз – пару гранат-толокушек. Юра знал, что задержка запала длинная – аж до восьми секунд, хотя официально четыре-пять. Поэтому бросал не сразу. А через три секунды. "Тридцать один, тридцать два, тридцать три… На!" Немец тоже знал о задержке, поэтому, когда граната, подпрыгивая, прикатилась к нему – он ее схватил и попытался метнуть обратно, но не успел, рухнув безголовым и одноруким телом на дымящуюся землю. – Пять… – флегматично считал дед, дожидаясь оплошности противника. Один заметил, откуда вылетела граната и привстал, прицеливаясь. И тут же, получив пулей в шею, ткнулся в травку, обильно поливая ее кровью. – Четыре… Немцы растерялись. За какие-то пятнадцать минут потеряли уже шесть человек. А сколько партизан там в лесу? Стреляют редко, но чертовски метко. Назад нельзя – расстреляют как в тире, доннерветтернохайнмаль! Значит вперед – одним рывком! Старший из оставшихся громко заругался и: – Ein, zwei… Drei! Они бросились вперед и тут с левого фланга выскочил с ревом Толик, замахнувшись топором. А за ним с таким же диким ревом неслись пленные! Немцы опешили буквально на секунду, но этой секунды Толику хватило, чтобы врезать топором под каску ближайшему фрицу. Лезвие разрубило пол-черепа и застряло. Толик выпустил рукоятку – солдат рухнул мешком – и с голыми руками бросился на следующего. Вид его был так ужасен, что немец лишь попятился, и тут же был сбит с ног. Юрка и дед, воспользовавшись моментом, тут же открыли стрельбу по оставшимся двоим. Через пару секунд все было закончено. |