Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
На могильном холмике поставили крест. И вырезали "Бессонов Анатолий. Русский солдат" Юра посидел около могилы, дождавшись, когда отряд скроется в кустах, а потом выцарапал, чуть ниже, странные цифры: "1972-1942"… …Кирьян Васильевич, заметил, что Валера шагает сам не свой. И так ходок плохой, он еще старался идти чуть позади всех. Поставив впередиидущими Юру и политрука, унтер-офицер, под предлогом портянку перемотать, задержался. – Говори, Владимирович, чего нос повесил? – А ты, Кирьян Василич, будто не понимаешь? – Я-то понимаю, да мне не свое понимание надо, а твое. – А чего тут понимать? Убил я его… – По моему приказу, сынок, не по своему желанию. Ну, куда бы мы его потащили, а? А на хвосте вот-вот немцы появились бы. – Да все я понимаю… А тоскливо. Врач, же я. Спасать должен, не убивать. Надо было мне с ним рядом остаться. – Чтобы мы без доктора остались, что ли? Скоро на прорыв пойдем. Незаметно, вряд ли удастся. Эвон, орава какая. Боевой подразделение уже, не чих собачий. Ты – ой как! – потребуешься. Так что собирайся с силами. Еще спасать тебе и спасать. Разговор их перебил подбежавший Еж: – Дед, там это… Десантник Паша разбушевался. Вперед без твоего приказа не пускает. – Ну? Чего случилось? – Дорога там. Говорит, ты должен посмотреть, вначале. – Ну и правильно делает. Привал! Всем тут оставаться. Не курить и это… Еж! Не разговаривай много. – Очень надо, – обиделся опять Еж. А впереди тихо ругались Колупаев и политрук: – Нету же никого, дорога пустынная, махнули бы уже давно! – А я говорю, командира жди! Юра в спор не вмешивался, отдыхая на мху. – Чего случилось? – вмешался дед. – Эээ… Товарищ командир, дорога! – ответил ему младший политрук Долгих. – Ну и дорога, ну и чего? – А того – вон провод идет по жердям. Значит связь кого-то с кем-то. А это в свою очередь значит, что патрули могут шататься! – С чего взял? – Мы когда зимой мотались – немцы аккуратно начали дороги контролировать. Раз в пятнадцать минут – патруль идет. Бронник, как правило. Это зимой. А сейчас и подавно. Куда спешить-то? До темноты можно подождать… – Ждать-то как раз нам не с руки, боец… Немцы уже наверняк подняли беготню. Но и ломиться вперед, как лоси в гон, тоже не стоит. Лежите, да оглядывайтесь… – Тихо! Слышите? С северной стороны дороги, из-за поворота, послышался гул мотора. Павел молча показал политруку указательный палец: Партизаны улеглись за деревьями. Через несколько минут появился… – П-пепелац! – выдохнул Юра в изумлении. – Сукой буду, п-пепелац! – Чего? – переспросил так же шепотом десантник. – Вон чего! Ты гляди! По дороге тряс железными листами странный грузовик. Радиатор, мотор и кабина были закрыты листами кровельного железа. Крыши над кузовом не было, зато сверху, из амбразуры в передней стенке, торчал ствол пулемета. Причем сам кузов был деревянным. На борты – сверху – немцы приделали металлические листы. – Такой же хочу… В музей! – заворожено шептал Юрка. В бронегрузопепелаце тряслись пятеро немцев. Один из них грозно водил стволом пулемета по проплывающему мимо лесу. Однако Юра все-таки выдержку проявил. И даже злой, как собака, десантник Паша Колупаев. Когда же вундер-машина скрылась, он сказал: – Эх, как руки-то чесались снять заразу с пулемета… – Раз чесались, наломай-ка лапника с елки. Заодно и почешешь. И нос не показывайте, – скомандовал дед. – Лапник-то зачем? – удивился политрук. – Д-дорога песчаная тут. Следы з-замести. – Соображаешь! – одновременно сказали Колупаев и дед. – Не пальцем д-деланный! – отбрил Семененко. – Не пальцем все деланы, а соображалка не у всех работает. Некоторые просто газеты туда складывают. Политрук решил, что это в его сторону намек, открыл рот, но сказать ничего не успел, Юра опередил его: – Еще и еду. – Тихо вы! – перебил их Паша. – Опять немцы! На этот раз немцев было двое и пеших. Шли со стороны, куда уехал броник. Один тащил катушку на горбу, второй чего-то жевал и разглядывал провод. – Связисты… – шепнул политрук и тут же получил чувствительный тычок в бок от Паши и кулак под нос от деда. Связистов проводили взглядом, пока и эти не скрылись. – Ну и д-движение! – шепнул Юра. – Как в час пик… – Надо было снять их! – загорячился политрук. – Эти же не в танке! Можно было ухлопать! – Угу. А через час тут будут все кому не лень, – сказал десантник. – Без шума надо уходить! – Врага надо убивать везде, где бы ты его не встретил! – Слышь ты… Ты меня еще в лагере своими лозунгами достал. Может заткнешься, а? Чего в плену-то не убивал? Храбрый, блин, стал… – Цыц, бойцы! – рявкнул дед. Захотел добавить что-то еще, но тут из-за поворота, где скрылись связисты, раздались выстрелы. – Что за хрень еще? – воскликнул командир. – Долгих, бегом за отрядом. Остальные, за мной! Вдоль обочины они, изо всех сил стараясь не шуметь, добежали к месту перестрелки. Связисты лежали в обочине с их стороны дороги. Один стрелял из карабина, второй, скрючившись на дне канавы, неловко бинтовал окровавленное правое плечо и ругался сквозь зубы: – Himmeldonnerwetter! Verfluchte Schwein! Его "мучения" были прекращены быстро и безболезненно. Три выстрела почти в упор и два трупа. – Эй! На той стороне! – крикнул дед. – Кончай палить! Выходи, поговорим! А в это время Паша-десантник и Юра ужами поползли к канаве. – А ты кто такой? – раздалось с другой стороны. – Лесник! – вспомнил Кирьян Васильевич недавно рассказанный Ежом анекдот про партизан и фашистов. – Выходи, давай. Только оружие свое на земельку положи. Ладушки? И не шали. Нас тут много. Паша быстро прошарил по карманам и ранцам связистов, а Юра высунул ствол винтовки из канавы. На той стороне помолчали. Потом кусты зашевелились и с поднятыми руками – в одной винтовка – вышел крепко сбитый, невысокий мужик в кожанке. – Ну, вот и Леонидыч! – хмыкнул Семененко и встал. – Леонидыч! Здорово! Леонидыч, только собравшийся положить винтовку на землю, разогнулся и, как будто не удивившись совсем, сказал: |