Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
– О как. А не заметно. – Почему? – удивился Таругин. – Песен не поешь, шутки не шутишь, небывальщины не баянишь. – улыбнулся Вини. – А что, раз одессит, значит шут, что ли? – Да не… Я так к слову… – Ну и баянь сам тогда. Или вон, философа попроси. – Сказал Таругин, поднялся и пошел выискивать подходящее дерево для рокатулета. Через час все расположились у нещадно дымящего костра, разогревая на нежарком пламени немецкую тушенку. – Дед, расскажи о скрытниках-то? – А чего рассказывать? Вот тут они и жили. Вона молельня у них. Два этажа над землей и один вырыли как-то вниз. – Так может туда спать и пойдем, Кирьян Васильевич? – подал голос Юра. – Дым по низу идет, погода портится. – Не пойду я туда, Юра. И тебе не советую. Место там плохое. Они, вишь, тут смертоубийства учиняли над собой. – Чего, чего? – не понял спасатель. – Чаво, чаво… Убивали сами себя. Вона тут лог есть. Каждую весну воды полон. Там они на Пасху и топились. Перед чем десять дней голодали. Мученичество такое у них было. А кто и в бане угорал, кто на костер шел. А затеял это все варнак один… Христофор. Вот и заимка, стало быть христофорова. Хотя в пору ее люциферовой звать… – Ужас какой… А зачем это все, Кирьян Васильевич? – передернул плечами Еж. – А чего, ты милай, у меня-то спрашиваешь? У Христофорки и спроси. К болотине подойди и спроси. Может выйдет да ответит. Его, говорят, прямо тут и шлепнули без суда и следствия. – Кто? – Так в тридцать шестом оперативники НКВД их тут нашли, Христофорку расстреляли, а скрытников и скрытниц, которые живые остались куда-то увезли. В старое бы время по монастырям отправили, а нынче… Кого в лагерь, а кого в больницу. Доктор, Машку-то Пестрикову помнишь? – Помню… Пропала тогда весной, месяц искали. Пришла и двух слов сказать не может – трясется, зрачки страшные, большие. Не глаза, а зрачки. А в зрачках словно огонь пляшет,- задумчиво произнес Валера. – Топили ее, да вырвалась. Обряд испортила. Заперли, значит, еще дён на десять, в подпол. А она сбежала как-то. Вот дорогу и показала сюда. До войны сюда парни ползали. Слухи ходили, что Христофор казну тут где-то попрятал. Да так никто и не нашел. А пара человек так и не вернулась. Агась… – Это ж до чего людей религия доводит, Господи ты Боже мой! – воскликнул студент-философ Прокашев. – А причем тут религия? Это не религия, а человек себя так доводит до греха. – Да все одно, бабьи сказки. Что староверы, что нововеры. Какая разница? – А такая, милок, что мы с тобой сейчас с винтовками в руках на болоте сидим, а свидетель, там какой, Иеговы оружие в руках держать ни под каким предлогом не хочет и лучше под Гитлера ляжет, чем Родину оборонит. – А помню я… – вдруг подал голос младший политрук Долгих. – Ага. Во взвод прибыло пополнение. Парень один дикий, косматый. Лейтенант где-то бегал, я значит, документы спрашиваю. Все люди как люди, а он мне тетрадный лист протягивает. А на тетрадном листе каракулями: "Дан сей паспорт из града Вышнего, из полиции Сионской, из квартала Голгофского, отроку Афанасию, сыну Петрову. И дан сей паспорт на один век, а явлен сей паспорт в части святых, и в книгу животну под номером будущего века записан". Я себе даже в блокнот для смеху записал, почему и запомнил. – И как? – Погиб отрок Афанасий. В первом же бою погиб. Миной накрыло, – задумчиво сказал политрук. – Разные люди какие бывают… – Открыл, понимаешь, открытие… Однако, отбой! Девки наши уже сопят вовсю! Даже лясы поточить не сумели! – Девки – Рита с Мариной – и впрямь уже спали, так и не успев поговорить – намаялись за тяжелый день. И даже дедовы страшилки не помешали сну. – Русов, Мальцев! – Я! – Я! – Службу помним… Первые у моста часовыми. Через два часа подымайте Алешку Винокурова и Юру. Потом меня будите. Я с тобой подежурю… как тебя? – Майор запаса Микрюков. – отрапортовал тот. А потом добавил, уже мягче. – Володя. – Бают Леонидом отца звали? – Так точно, товарищ командир. – Леонидыч аккуратно выбирал остатки жира и мяса из банки. – По комиссии что ли списали? А войска какие? – поинтересовался политрук, укладываясь головой к костру. – Ты это, Дима, лучше ногами к костру ляг. Голова болеть не будет. А так да… По комиссии. Долгих почесал подбородок смущенно, но перевернулся все же: – А род войск? – ВВС. Стратегическая. Дальняя. – Ого! Голованова небось знаешь? – Типа того… – А Берлин бомбил? – Ну… – Леонидыч облизал ложку. Дед не выдержал: – Всем спать, едрена мать! Приказ по отряду. За нарушение три наряда вне очереди! И хучь ты генерал-майором будешь, а пока тут моя власть! Из темноты кто-то хихикнул. – Ежов! Пять нарядов! С совсем другой стороны раздался сонный, но возмущенный голос: – А я-то чего опять? – За компанию, ититть! Спать всем! И Леонидыч, и дед проснулись одновременно. Еще до того, как их начали будить Вини и Семененко. – Куришь? – спросил Кирьян Васильевич, когда они устроились у в корнях поваленных сосен. – Нет. – А я вот балуюсь… – сворачивая "козью ножку" сказал дед. – Ну, рассказывай… – А что рассказывать-то? – в тон ему прищурился Леонидыч. – Сбили. Упал. Ранило в плечо. В деревне Маринка выходила. Потом… – Не звизди мне. Я уж ваших всех знаю… Сбили его… Я, мил человек, уже в курсе что такое "аська". – Что? – И про компутеры с тырнетом знаю. Еж бараголистый, много рассказал. Да и скрывать ни к чему. Все равно – глаз режете, сразу понятно – не здешние. Валера было шпионов заподозрил, да он человек материалистический – в правду таким сложно поверить. – Я, Василич, сам не знаю – что такое "аська" и Интернетом пользоваться не особо умею. Нет в моей деревне Интернета. А ты с чего поверил-то нам? – Леонидыч, давай-ка о другом поговорим… Ты ведь у них командиром был? Там, в мирном времени? – Так точно, товарищ командир! – улыбнулся майор запаса. – Вот и принимай командование. Не возраст мне тут по болотам скакать. До фронта я вас выведу. А дальше… – Василич… Тебе лет-то сколько? – Пятьдесят четыре, а что? – А мне пятьдесят пять, Василич. И мне не с руки по болотам бегать. Как и ТАМ было не с руки в воронках сидеть по пояс в воде да кости солдатиков доставать. А кому с руки? Давай уйдем, прямо сейчас, и чего эти пацаны наделают? |