Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
Леха сполз по стенке, судорожно хлопая себя по карманам в поисках "Примы". А хренанас! Сигарет не было. И зажигалки тоже. Стырили, суки арийские. "Вот я приложился башкой-то" – подумал Лешка. – "Зрительно-слуховые галлюцинации в полном объеме. Впрочем, и тактильные тоже" В этот момент во двор въехал мотоцикл, судя по звуку. Чихнул и развонялся бензиновым угаром. "И обонятельные еще…" – меланхолично добавил он сам себе. Во дворе завопили чего-то, забегали туда-сюда. Лешка привстал до щели. И точно, приехал какой-то сухопарый чувак. С витыми погонами, в фуражке с загнутой вверх тульей. Быстро пробежал в дом, махнув лениво открытой ладонью солдатам. Через минуту оттуда выскочил боец и вприпрыжку побежал к сараю. "А вот и большой белый писец пришел…" – подумал Алексей. Дверь, невыносимо скрипя, открылась. – Raus hier, beweg dich! – немец уточнил свои слова, показав направление стволом карабина. Лешка на всякий случай поднял руки за голову и вышел из сарая. С каждым шагом его колотило все больше и больше. На ступеньках крыльца вообще едва не упал. В сторону повело как пьяного. Конвоир жестко, но аккуратно схватил его за шкирку, не дав свалиться. Странно, но гансы не обращали никакого внимания на пленного. Хотя в фильмах обычно показывали, что они должны непременно издеваться над пленным и ржать как дебилы последние. А эти вели себя совершенно не так. Один чистил шомполом ствол карабина, другой чего-то писал, наверно письмо своей фройляйн, третий вообще дрых под телегой. Никто не играл на гармошке и не гонялся за курицами. Впрочем, может быть, они их уже давно сожрали? При входе в комнату Лешка едва не хряпнулся о притолоку многострадальной головой. – Nehmen Sie Platz! – вполне дружелюбно показал ему на табурет в центре комнаты упитанный офицер в расстегнутом кителе. Сам он сидел за большим круглым столом, а тот тощий, что приехал – стоял в углу, слегка справа за спиной. – Данке шён! – кивнул осторожно Алексей и сел на табурет. – Sprechen Sie Deutsch? – приподнял бровь сидящий. – Я. Абер зер шлехт… Ин дер шуле Лере. – Klar… – И тут в голосе офицера появился металл – Name, Dienstgrad, Truppengattung, Einheit? – Эээ… Вас? – Имья, звание, род фойск, фоенная част? – подал голос стоящий. – Что? Кто? Я? Я не военнослужащий. Я гражданский, не солдат. – Лешка усердно замотал головой. – Antworte auf die Frage! – Отвечайт на фопрос! – Алексей Иванцов. Только я же говорю, я не военнослужащий. – Warum hast du dann Uniform an?? – уставился на него сидящий офицер. – Тогда почьему ит. есть ф фоенный форма? Тут Алексей замялся не зная, что и сказать. Как тут объяснить то, если сам ничего не понимаешь? – Господин… эээ… – Herr Hauptman! – Хер гауптман… – Лешка внутренне ухмыльнулся – Я форму снял с убитого, потому что своя одежда вся уже изорвалась, а ходить-то надо в чем-то? Стоящий офицер быстро переводил гауптману. Тот кивал, записывал и, почему-то, морщился. – Was fur ein Toter? Dieses Muster gibts weder bei uns noch bei den Russen? – С какого убьитого? Такой фоенной формы ньет ни у нас, ни у русских. – Wie bist du hierher gelangt? Woher kommst du und wo willst du hin? Mit welchem Ziel? – Как здьесь оказался? Куда и откуда шел? С какой целью? – Живу я тут, герр гауптман, вернее не тут… Домой иду, в Демянск. Немцы переглянулись. – В Демянск? – переспросил длинный. – Ну да, я там родился, потом родителей посадили и мы переехали в Вятку, потом меня призвали, но я сбежал, потому что не хотел воевать. Я этот… Свидетель Иеговы. Вот. "Что я несу-то…" – с ужасом подумал Лешка. – Von welchem Ermordetem? Es gibt keine solche Militarform weder bei uns noch bei den Russen. – Послушай, Ифанцов, хватьит валять ваньку-встаньку. Нам не надо фрать. Это глюпо и бессмысльенно. С какого убьитого? Такой фоенной формы ньет ни у нас, ни у русских. "Млять… Чего сказать-то ему?" – пронеслось в голове. И неожиданно выдал единственную фразу на немецком, которую произносил без ошибок. – Geben sie mir bitte eine Zigaretten! Немцы переглянулись. Тощий достал из кармана… Лешкину "Приму" и пластиковую китайскую зажигалку. Не спеша вставил в мундштук, не спеша прикурил и, также не спеша, подошел к пленнику. Затем наклонился вплотную и выпустил в лицо струю дыма. – У тьебя ньет документов, ти в чужой формье, also… если вьерить тьебе. В карманах нет ничьего кромье этого – он показал "Приму" и зажигалку. – Ты ильи мародьер ильи дивьерсант. В любом случае тебя ждет расстрьел. Verstehst du? – Ф-ф-ферштеен. – кивнул Лешка. Немец кивнул в ответ и отошел, так и не дав покурить. Но и сигаретой не ткнул. – Имья, звание, род войск, военная част? – повторил он свой вопрос. Гауптман громко зевнул. – Я… Я не помню… Контузия у меня. Не помню ничего. Честное слово. – Schteit auf! – неожиданно рявкнул в ответ тощий. Лешка привстал с табурета. Тощий снова подошел к нему и без замаха, коротким тычком пробил в солнечное сплетение. Дыхание мгновенно остановилось, в глазах потемнело от боли и Лешка согнулся буквой "Г". И тут же колено офицера въехало ему в нос. Пленник упал назад, брызнув кровавым веером из разбитого носа и опрокинув табурет. Очки разломились по дужке, но, слава Богу, не разлетелись на осколки. А то бы остался без глаз, военнопленный студент… – Der Schweinerne Dussel! – пробормотал немец, с явным огорчением разглядывая кровавое пятно на брюках. – Der regt mich auf…… Гауптман опять зевнул и подошел к окну. Пока они чего-то там балакали, Лешка кое-как пытался восстановить дыхание. В конце концов, получилось, хотя явно сломанный нос этому не способствовал. Зажав нос рукавом куртки, он встал, сглатывая кровь. – Жиф? Ничьего… скоро мы тьебя расстрьльяем, польшевистский фанатик. – Г-г-господин… – Feldpolizeikomissar. "И у них комиссары есть?!" – мелькнула удивленная мысль, но тут же уступила место боли и страху. – Г-господин ф-фелдьп-полицайкомиссар… Я с-скажу в-в-все… – гундосо заикаясь, произнес Лешка. – Sietzen! – рявкнул тот в ответ. Лешка, повинуясь приказу, поднял одной рукой табуретку и присел на нее с краюшка: |