Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
– Лейтенант, да пробовали мы там ползать! – воскликнул здоровый как медведь старлей с медалью "За отвагу" и орденом "Боевого красного знамени" на широченной груди. – Немец на немце – дозоры сплошные. – Не горячись, Семен. Сейчас мы у командира партизанского и спросим как там дела. Кирьян… эээ… Васильевич? Дед кивнул. – Расскажите товарищу Гырдымову и нам, в том числе, – как вы там прошли и почему на немцев не наткнулись? – Так это, товарищи командиры. Мы же перед этим у них шорох в тылу не маленький устроили. Командира ихнего в плен взяли. Правда, шлепнуло его… – А мины, заграждения? – Специально не искали, но вроде как нету. – Вроде как… Вы десятком человек прошли, а у нас тут двести пятьдесят душ. Если лес заминирован – хана батальону. Гырдымов, что скажешь? Ты – разведка, хитромудрым должен быть. – На мины тоже не натыкались. Завалов тоже нет. Лес, конечно, исковеркан – то там, то тут деревья побиты. Но пройти по-тихому можно. Правда, малыми группами. Если весь батальон пойдет – шум обязательно будет. – Думаем, мужики, думаем… – Чего тут думать… Надо приказ выполнять! – воскликнул комиссар батальона Рафаевич. – Оно понятно, товарищ комиссар. Как? – Как сказано в уставе, товарищ лейтенант. А в уставе сказано, что никаких сложных маневров в ночной атаке оборонительной полосы не допускается. Войска наступают прямо перед собой. – Я устав хорошо знаю, товарищ батальонный комиссар, – ответил Костяев. Только в нашем случае такая атака приведет к неоправданным потерям и невыполнению боевого задания. – Войны без потерь не бывает! – воскликнул Рафаевич. – Пора бы это осознать за год. Если бы мы это понимали сразу, то не отступили бы до Москвы. – Кхм… – кашлянул кто-то. За спиной комиссара разведчик Гырдымов выразительно постучал себе по лбу пальцем. – Товарищ комиссар, может быть, перейдем к делу? – попытался успокоить Рафаевича Костяев. – А выполнение приказа – это и есть самое главное дело! – Это… – пробасил Коган. – Может, мы разведкой вперед пойдем? С партизаном? – Боец Богатырев уже не партизан. С сегодняшнего дня зачислен бойцом. Кирьян Васильевич смущенно кашлянул. А комиссар побагровел: – Это что такое? Что за бирюльки неуставные? – почти взвизгнул он, разглядев, наконец, на груди Богатырева кресты. – Немедленно снять! Дед набычился, но снимать кресты не стал. Комиссар подскочил и потянулся было сорвать "Георгиев", но дед ударил его по руке и тихо сказал: – Не тобой дадено, не тебе и снимать! Побелевший лицом Рафаевич схватился за кобуру: – Арестовать! Под трибунал! Расстрелять мерзавца! – Товарищ комиссар… – облапил его Гырдымов. – Успокойся… Рафаевич бурно задышал, а потом заорал на молоденького связиста: – Эй, Якшин, быстро соедини меня с полком! Я доложу об этой белогвардейщине! Я не потерплю! – Есть связь, товарищ батальонный комиссар! Тот подскочил к аппарату: – Товарищ полковник на меня совершено нападение белогвардейским выкормышем бойцом Богатыревым! Что? Я требую немедленного ареста! В ответ полковник сказал что-то такое, от чего комиссар сдулся как воздушный шарик и стал похож посеревшим лицом на серую тряпку. А потом положил трубку, потоптался растерянно на месте, а потом, надев фуражку, выскочил из блиндажа, крикнув напоследок: – Я этого так не оставлю! После небольшой паузы, Гырдымов пробормотал: – Да, обрел ты врага, дед. И какого. – Разберемся. Так… Чего ты там говорил, про разведку? – Значит, мы выходим за час, прочесываем сколько успеваем лес, смотрим – как и чего. Если немцы есть – даем сигнал. Если только дозоры – тихо снимаем. Если нет – идете за нами. – Согласен. Ровно в одиннадцать выходите. Если до ноля часов – тишина. Мы выходим. Сигнал для выхода – стук саперных лопаток. Без ракет и свистков. Бойцам передать – никаких разговоров, перекуров и бряцаний. Понятно? Свободны. А с комиссаром я поговорю, Кирьян Васильевич. – Ну, пошли, дед к нам. Сходим сейчас в первую линию. Покажешь на местности – как вы шли… Кстати, комбат, есть идейка… …– Где, интересно, дед застрял? – размышлял вслух Еж. – Черт его знает… Давай у взводного спросим? – Товарищ сержант? – Ну? – А куда нашего деда дели? – Какого деда? Аааа… Ротный сказал, дед с разведчиками чаи гонять остался. – Ничего себе? – удивился Еж. – Он там чаи, а мы? – А мы сидим и бамбук курим. – Мне вот еще интересно, как там Леонидыч. Докладывает, наверное, уже в штабе дивизии, как думаешь, Вини? – Наверное… Ой, закапало, епметь… – Вини поднял голову. На ночном небе ни звезд, ни месяца. – Хорошо… Немцы летать не будут. – Они и так особо не летают. Не видел, что ли? – Все равно хорошо. О, гитара где-то играет? В землянке вон той. Вини, пойдем, сыграешь что-нибудь! "Мальчишек зеленых" давай! – Обалдел, что ли? Какие еще "Мальчишки зеленые"? – Ну это… "Мы жили под бомбами, мы плыли в понтонах, мальчишки зеленые в рубашках зеленых. Мы просто зарыты в земле изувеченной, спасенной земле и придумывать нечего…" Чего, не помнишь, что ли? – Еж, ты совсем обалдел? – Не понял… Вини оглянулся по сторонам, никого вроде близко не было: – Сейчас нам и этим мальчишкам в атаку идти, я им чего петь буду, как в землю зароют? – Тогда спой… "Бьется в тесной печурке огонь" – Позже. Чего-то потрясывает… – Заболел, что ли? – Взвод! Приготовиться! – раздался голос комвзвода Прощина. Гитара тут же замолчала. Бойцы разбежались по своим местам. – Тишину соблюдать! Лежали долго. Минут десять. Но они почему-то показались часом. Вини уже в который раз пожалел, что тогда оставил "Командирские" часы – подарок отца в палатке. Боже, как давно это было… В другой жизни… Где-то в дали раздались три удара саперных лопаток друг о друга. – Вперед! – А почему лопатками сигнал был? – спросил Еж у Вини после очередной перебежки. – Не знаю. У взводного спроси! – шепнул Вини в ответ. Еж подполз к комвзвода: |