Онлайн книга «Прорвать Блокаду! Адские Высоты»
|
До охапки сена лейтенант не успел дойти буквально шаг. Вагон тряхнуло так, что попадало все на свете – котелки, винтовки, лопатки, люди. И Кондрашов упал на спину, больно ударившись затылком. И только потом громыхнуло что-то. Колеса заскрипели, поезд еще раз тряхнуло. – Воздух! – заорал кто-то. Потом открылись двери, и бойцы ломанулись к выходу, выпрыгивая из вагона: – Всем из вагона! Всем из вагона! – орал Пономарев. Ботинки застучали по полу. Кто-то наступил на руку Кондрашову. А потом ухнуло. Второй раз, третий. Лейтенант наконец приподнялся и прыгнул из проема. Ему стало стыдно, что это не он подал команду, что он упал, что ему наступили на ладонь. – Взвод! – закричал он. – По самолетам противника… Огонь! И, выхватив револьвер, стал палить вверх. Сначала одна, потом другая, потом третья винтовка стала палить в небо. – Ууууффффыррррр… – мелькнула крестом тень. Потом еще одна. Рядом что-то грохнуло. Кисло запахло взрывчаткой. Бешеная стрельба во все стороны. Время от времени лейтенант вжимался в землю, когда бухали взрывы. А потом он щелкал и щелкал наганом в небо, не замечая, что патроны уже давно закончились. Ему казалось, что он попадает, но он не попадал, потому что… – Виииииуууухххх! – близкий взрыв подкинул лейтенанта вместе с насыпью, щедро сыпанув горстью земли по лицу. А после все закончилось, так же внезапно, как и началось. Лишь где-то в вечернем небе угасал наглый звук немецких «Юнкерсов». Лейтенант потряс головой, сбрасывая землю с лица. Потом приподнялся. Снова потряс головой. – Взвооод! – услышал он сквозь туман. – Отбой воздушной тревоге! Становись! Он попытался «становиться», но по голове словно било молотком, поэтому лейтенант смог лишь перевернуться и встать на четвереньки. – Товарищ лейтенант! Живы? – рыжий челябинец вдруг мелькнул перед глазами. – Ранены? Кондрашов снова потряс головой, вставая: – Да вроде бы нет… А голова слегка кружилась. – Кондрашов? Все целы? – хлопнул его кто-то по плечу, отчего лейтенант пошатнулся. – А? – оглянулся он. Перед ним стоял товарищ старший лейтенант Смехов, командир роты. Только почему-то расплывался слегка. Только в этот момент комвзвода понял, что где-то потерял очки. – Вроде целы… – Вроде! – крикнул на него старлей. – Доложить о потерях через десять минут. И тут же умчался к началу состава. – Что, лейтенант! Познакомились с землей? – беззлобно пошутил сержант и протянул ему очки. – Вот, валялись под ногами. Хорошо, что никто не наступил. Кондрашов взял свои «велосипеды», протер их рукавом гимнастерки и нацепил на нос. Мир снова стал нормальным. Кроме рук. Они немного дрожали. Совсем немного. Но Кондрашову вдруг показалось, что это дрожание видят все – убежавший комроты, улыбающийся замкомвзвода, ругающиеся бойцы, встающие с земли. Лейтенант засунул руки в карманы галифе, хотя раньше не позволил бы этого ни за что. – Вы слышали, что командир роты сказал? Проверьте личный состав, – скомандовал комвзвода. Голос тоже дрожал. – Конечно, товарищ лейтенант, – неуставно улыбнулся Пономарев. «Странно он как-то улыбается, – подумал Кондрашов, – все время только левой половиной лица. Почему?» – Взвод! Становись! – отвернулся от командира сержант. Бойцы, беспрестанно ругаясь на фрицевские самолеты и погоду, начали выстраиваться в две шеренги. Кондрашов, морщась от боли в голове, полез в вагон за документами. Пока он ползал, ушлый сержант умудрился уже проверить наличие личного состава. Все были целы и здоровы. Не хватало только одного бойца. – Рядовой Тиунов пропал, товарищ лейтенант! – Как пропал? Куда пропал? – забеспокоился Кондрашов. Еще не хватало бойца потерять… – Командир отделения говорит, что выпрыгивал со всеми, но… – Надо найти! Непременно найти! – лейтенант сразу забыл и про головную боль и про бомбежку. – Может, его бомбой… – высказался кто-то из строя. – Бомба-то она совсем рядом легла! – Взвод! – крикнул лейтенант. – Поотделенно! Цепью! Прочесать… И только сейчас лейтенант увидел – где они остановились. Поезд стоял на небольшой насыпи. Они ссыпались из вагона на левую, южную сторону. Буквально метров десять от насыпи – полоса отчуждения с торчащими пеньками вырубленных деревьев. И на этой полосе вонюче дымится воронка. А потом лес. Лес… Одно название. Кривоватые березки на жидкой, болотистой почве. То ли дело дома… – Прочесать лес в глубину на сто… Нет! На двести метров! Лейтенант пошел первым. За ним – взвод. Левой рукой Кондрашов держал наган. Правой – доставал патроны и заряжал его на ходу. Руки еще дрожали. Поэтому он уронил парочку. И никого. «Сбежал? Сбежал?» – билась лихорадочная мысль. Действительно. Никого нет. И следов нет. – Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! – закричал кто-то за спиной. Кондрашов, не раздумывая, бросился на крик. Рядовой Тиунов лежал ничком ногами к поезду. По его брючинам растекалось темное пятно. – Живой? – бросил лейтенант. – Вроде дышит, – ответил санинструктор взвода, щупая пульс на шее раненого. – Что с ним? – присел на корточки Кондрашов. – Сейчас посмотрим… – Санинструктор, Шмелев, кажется? – ловко выхватил нож и вспорол брючину вместе с кальсонами. – Ух, мать твою! – пронеслось по взводу. Осколок вошел в правую пятку Тиунова и прошел под кожей, выйдя на пояснице и распоров мышцы голени, бедра, ягодицы. – В сознании? – спросил комвзвода. – Не… – качнул головой санинструктор. – В госпиталь надо его. Тиунова переложили на шинель и потащили к госпитальному вагону. Зампомкомвзвода горестно качнул головой, провожая взглядом бойцов: – Вот и отвоевался Ванька. – Почему отвоевался? – не понял лейтенант. – Пока он по госпиталям проваляется – мы и войну закончим! – По вагонам! По вагонаааам! – понесся крик вдоль состава. Лейтенант Кондрашов и его бойцы побежали к вагону, хлюпая сапогами по канавной жиже. А сержант Пономарев крикнул на бегу: – Не волнуйтесь за бойцов! В госпитальном доедут! Когда эшелон тронулся, Кондрашов внезапно задремал. И в дреме он повторял про себя: |