Онлайн книга «Я женюсь на лучшей девушке королевства»
Из отрывочных реплик сложилась тихая товарищеская беседа. Моими конкурентками были горожанки Мира и Мона, пятнадцатилетняя аристократка Аурора и крестьянка Лисабет; удивительно, что ни одна из них ни разу не пыталась вступить в борьбу за короля средствами «тигриц» и «крокодилиц». Все четверо поражали кротостью, только Мира была робкой и молчаливой, как осенний листок, Мона изрядно играла на лютне, Аурора сочиняла стихи (я слышала несколько раз – вполне пристойно и ничуть не слезливо), а Лисабет была воспитана в такой строгости, что лишний раз боялась поднять глаза от пола. Просто удивительно, как им удалось пройти все установленные королем рогатки! А может быть, в том был особый умысел? Вымывшись как следует, мы по тем же деревянным мосткам перебрались в большой круглый бассейн. Огромный зал купальни – впору проводить балы – погружен был в темноту, такую густую, что мы не стеснялись друг друга. Вода в бассейне доходила мне до подбородка, можно было плавать, а можно просто стоять, глядя на бликующую воду; девушки развеселились, Мона брызгала водой на Миру, та ныряла, прячась от брызг. Аурора напевала, бродя по шею в колышущихся бликах, а Лисабет рассказывала мне, как любит купаться в пруду, что рядом с их деревней: «Вот такой точно здоровый, только без мрамора, и коровы на берегу гадят, а так – точно». Вода была теплая. Вылезать не хотелось. Я вспомнила, как в жаркий, очень жаркий день мы с Темраном купались в бухте. Не усидели на берегу; он ужасно стеснялся меня и, залезая в воду, снял только туфли… Далеко – в глубине дворца, заиграла труба. Я прислушалась – звук был официальный, так трубят, призывая ко вниманию либо оповещая визитеров о приближении короля; время было позднее. Я успела удивиться. Звук послышался снова, уже близко, и девушки – кроме Лисабет, которая увлеклась рассказом – тоже прислушались. – Что… – испуганно начала Мона. Двери купальни – высокие, как в парадном зале – распахнулись, и в проем хлынули светильники. Свечи, гроздья свечей, фонари, фонарики; в зале сделалось светлым-светло, я зажмурилась, а когда открыла глаза – вокруг бассейна было полно народу. Лакеи в парадном облачении накрывали столы, музыканты в париках настраивали инструменты, вокруг пустого кресла, невесть откуда взявшегося, выстроились офицеры с обнаженными саблями «на караул», во всем была привычная уверенная суета накануне большого праздника – если не считать бассейна, в котором обмерли нагие Мира, Мора, Аурора, Лисабет и я. Труба протрубила в третий раз, и в купальню – бывшую купальню, а теперь бальный зал – вошел король Темран при полном официальном облачении, в короне и мантии, в окружении свиты. Остановился у кресла; строго обвел взглядом величавые лица придворных, бесстрастные – офицеров и потрясенные – мокрых невест. – Приветствую вас, милые гостьи! – сказал он точно таким же тоном, как если бы стоял на полукруглом балконе, а невесты, разнаряженные в пух и прах, клялись бы ему в верности с парковой дорожки у фонтана. – Милые мои, все вы прекрасны, но я женюсь на одной из вас, на лучшей из вас, и день свадьбы уже назначен! За моей спиной кто-то закашлялся. Я оглянулась; робкая Мира либо пыталась спрятаться под водой, забыв, что не умеет дышать жабрами, либо просто собралась утопиться. Я видела ее – всю: в бассейне, оказывается, был зеркальный пол, и многочисленные огни подсвечивали пловчих, как очаг подсвечивает кролика на вертеле. Лисабет, затравленно озираясь, жалась к Моне. Аурора, как и следует истинной аристократке, пыталась сделать вид, будто ничего не произошло. Мира, откашлявшись, начала икать. А я оглядывала тех, кто собрался у бассейна. Я искала Ригодама, но его здесь не было, во всяком случае, он не показывался. Знал ли его бдительность о новой шутке Темрана? Если знал, почему не предупредил?! …А предупредил ведь. В моей воле было услышать его – либо оставаться столь же глухой, сколь слеп Темран. «Я всегда симпатизировал вам»… Недаром в голосе его бдительности звучало тогда сожаление. Я ушла в воду по ноздри; Темран воссел на импровизированный трон. Музыканты заиграли негромко, проникновенно, лирично. – Одну из вас я назову своей женой, – начал его величество, и голос его мягко вплетался в музыку. – Мой выбор еще не сделан. Каждая из вас держит в руках собственную судьбу. Каждая из вас может стать королевой. Кто же из вас? Король со значением замолк, и музыка стихла. Его величество держал паузу, нарушаемую только иканием насмерть перепуганной девушки. – Милые девушки, – с нежной улыбкой сказал король. – Прошу вас, займите места за столом. Я жду! Десяток лакеев легко приподняли уже накрытый стол, развернули и установили так, что Темран оказался во главе его. Я разглядывала придворных. Ни на одном лице не дрогнул ни единый мускул. Все вели себя так, будто традиция приглашать на праздник нагих и мокрых дам существовала в этом дворце лет триста, не меньше. Лисабет, плача, пряталась за моей спиной. Мона тряслась и прикрывалась Ауророй. Мира стояла в воде, как цапля, на одной ноге – колено другой, подтянутой к подбородку, служило королевской невесте ненадежным щитом. Придворные глядели на нас. Кто-то зааплодировал, звук хлопков – насмешливых и поощрительных – заметался над нашими головами, отражаясь от мраморных стен. – Неужели ваши слова о любви были ложью? – удивился Темран. – Неужели вы не хотите воссесть рядом со мной за праздничный стол, выпить вина, предаться веселью? Мое общество совсем ничего не значит для вас, милые лицемерки? Слезы Лисабет беззвучно падали в бассейн. Мира нырнула и вынырнула снова. Аурора высоко подняла подбородок; пятнадцатилетняя, она казалась сейчас гораздо старше своих лет. – Что значит одежда? – легко продолжал Темран. – Разве наряды делают нас теми, кто мы есть? И что сильнее – любовь или предрассудок? Я видела, как дернулось Аурорино горло. – Ну что же, – провозгласил Темран после короткой паузы. – Я поднимаю этот бокал за ту, что станет королевой… За ту, что сможет доказать свою любовь. Господа, я пью за лучшую девушку королевства! И все, кто собрался за столами вокруг бассейна, подняли бокалы и выпили. Зазвенела посуда; начался пир. Вода, казалось, остыла. Прятаться нам было негде, бежать – некуда. В центре бассейна стояли, прикрываясь друг другом, Мира, Мона, и Лисабет. Аурора, как и подобает аристократке, даже здесь держалась особняком. Я, впрочем, тоже. Темран оставил свое кресло и подошел к бассейну – к тому месту, где начиналась мраморная лесенка. Остановился на краю; вода почти касалась блестящих королевских сапог. – Дай руку, – тихо сказал Темран, так тихо и вкрадчиво, что я вздрогнула. Мне показалось, что он узнал меня. Что он пришел меня выручать… Аурорин вздернутый подбородок рассекал воду, будто нос морского корабля. Черные волосы стелились по воде; синюшная от холода (или просвечивает голубая кровь?) аристократка царственным жестом протянула Темрану тонкую мокрую руку. |