Книга Лик Черной Пальмиры, страница 43 – Владимир Васильев

— Ты по пути в Питер о городах рассуждал, — припомнил Швед, обращаясь к шефу. — В поезде. С Москвы начали, Киев обсудили, Винницу. Получается, ты обо всем еще тогда знал?

Лайк неопределенно пожал плечами и бросил вниз палочку, которую до этого вертел в руках.

— Скорее — догадывался, предчувствовал. За последние сто лет города действительно очень изменились. Возможно, они и впрямь обретают волю.

— Ты планируешь разбудить Киев? — напрямую спросил Арик.

— Еще не знаю. Нужно посмотреть, прикинуть, взвесить. Да и вообще… отрабатывать методику будем на другом городе.

— На каком? — Арик продолжал допытываться. В лоб, без обиняков и ненужных иносказаний.

— На Одессе, — спокойно сообщил Лайк. — Есть законный повод туда съездить: Шведу нужно принять дела. Заодно и прощупаем, что там и как.

— Почему тогда не на Николаеве? — ревниво поинтересовался Швед. — Я не собираюсь переезжать в Одессу.

— Николаев слишком мал, — пояснил Лайк. — Я ведь говорил: для того, чтобы появился белый фон, население должно вырасти примерно до миллиона. Городов-миллионеров на Украине пять: Киев, Харьков, Днепропетровск, Одесса и Донецк.

— А Запорожье? — удивился Швед. — Здоровенный же город!

— В Запорожье обитает чуть больше восьмиста тысяч. Между прочим, теперь тебе, как главе регионального Дозора, придется все данные о численности крупных городов знать назубок и постоянно уточнять. К твоему сведению, больше Николаева еще Львов и Кривой Рог, хотя для нашей цели они, как и Запорожье, пока маловаты.

Швед вздохнул и с некоторой горечью поведал:

— А ведь в Николаеве когда-то было семьсот с лишним тысяч…

Непонятно, отчего Швед вздыхал: то ли от ностальгии по густонаселенному Николаеву, то ли в предвкушении новых обязанностей, к которым, говоря начистоту, совершенно не стремился.

— Лайк! Может, лучше не меня назначить, а? — жалобно протянул Швед. — Вон Симонов с удовольствием согласится. Или Ираклия сошли в Одессу до лучших времен, пусть пожарится на песочке. Я ж слаб еще для главы Причерноморья…

— Ираклий мне в Киеве нужен, — отрезал Лайк. — И потом, он все равно не поедет. Да и приказывать я ему не могу — он же не штатный сотрудник Дозора, просто вольный контрактник.

— Зато Симонов штатный.

— Симонов даже у себя в Виннице не первый. Да и не потянет он.

— А я потяну?

— Ты потянешь.

— А вдруг нет?

— Швед! — ядовито сказал Шереметьев. — Не ной! Хватит, погулял. Пора работать и расти. Мне сильные сотрудники нужны, понимаешь? А то в киевской благости и спокойствии даже я жирком заплывать начал.

— Раньше вроде бы все всех устраивало…

— Раньше и города Иными не становились. Времена меняются, Швед. Когда-нибудь ты должен будешь это понять. Не только глупой своей головой, но и умной печенкой.

Швед замолчал, удостоверившись, что от судьбы не уйти и от назначения на новую должность ему не увильнуть.

Некоторое время сидели без слов и почти без движений, только Лайк все бросал вниз по склону новые и новые веточки.

— Тамара, — обратился он к бывшей Черной чуть погодя. — Попробуй описать, что ты чувствуешь.

— Не знаю, как сказать… Пустоту, что ли. И нечто сродни усталости. Так всегда бывало, когда я уезжала из Питера.

— А что стала слабее — чувствуешь?

— Опять же — не знаю. Мне как-то до сих пор не приходило в голову, что сила вообще измерима. Да и в Питере, бывало, что наверняка знаешь — горы способна шутя свернуть, то тапочки из коридора нет мочи выудить.

— А когда взлетели — что?

— Сначала — ничего. Потом спать захотелось. Я и уснула. Почти не помню, как прилетели… Я и сейчас, еще спать хочу. Зачем мы сюда приехали?

Лайк потянулся за очередной веточкой.

— Хочу понять, как к тебе отнесется Киев.

— И… как?

— С интересом, — сказал Лайк. — И без вражды, что очень радует.

Швед прилег на склон, заложил руки за голову и закрыл глаза.

— Ничего не понимаю… — пробормотал он, не открывая глаз. — Ты что же, способен с городом общаться?

— Общаться — слишком сильно сказано, — невозмутимо ответил Лайк. — Но кое-какие настроения я улавливаю. Первое, что просыпается в городах, — это эмоции. Если ты чувствуешь тепло или холод в отношении города к себе, если чувствуешь его расположение или, наоборот, враждебность, значит, это город, потенциально способный проснуться.

— Но ведь и малые города иногда бывают теплыми или холодными, — вмешался Арик. — А ты все привязываешь к миллиону жителей.

— Говоря «потенциально способные», я это и имею в виду. Дорастут до миллиона — смогут проснуться. Но уловить их сущность можно и раньше. Я начал чувствовать Киев сразу после того, как сюда приехал.

— И давно это было? — вскинулся Швед, переворачиваясь на бок. Похоже, его очень интересовал этот вопрос.

Лайк сдержанно улыбнулся:

— Достаточно давно.

«Больше он не скажет, — сразу понял Швед. — Конспиратор, елки-палки. Чего таиться, не понимаю?»

Эта сдержанная улыбка была прекрасно известна всем без исключения сотрудникам киевского Дневного Дозора и большинству сотрудников из других городов Украины.

— Ну хорошо, — продолжал допытываться Швед. — Допустим, приехали мы в Одессу. А дальше-то что? Как город будить? Как его инициировать? А?

— Еще не знаю, — беспечно отозвался Лайк. — Я не задавался подобным вопросом, поэтому не думал на этот счет. Теперь задался. Почитаем исследования старых магов в области урбанистики, понаблюдаем, поэкспериментируем. Когда мало данных, на первое место выходит импровизация. Вот и будем… импровизировать.

Лайк кинул вниз по склону последнюю веточку, покосился на гуляющих вокруг памятника князю Владимиру людей и мягко, как куница, перетек в вертикаль.

— Пошли, — сказал он. — Я выяснил все, что хотел.

Арик встал и помог подняться Тамаре. Вскочил и Швед — одним ловким движением, оттолкнувшись от земли спиной.

«Город-Иной, — подумал Швед рассеянно. — Обладающий волей и испытывающий эмоции. С ума сойти!»

Будущий глава причерноморского Дневного Дозора вдруг остро почувствовал, как мало он знает об окружающем мире. И это отнюдь не добавило желания занять достаточно ответственную в иерархии Иных должность. Да и вообще — было нечто странное в этом неожиданном выдвижении. Лайк, как всегда, темнил и вел какую-то сложную многоуровневую игру, понятную только ему и, может быть, еще паре таких же суперов — Ираклию, например, или Ларисе Наримановне. Швед не тешил себя напрасными иллюзиями: переиграть шефа нечего и пытаться. А значит, придется смириться и терпеть. И глядеть в оба, чтобы в один прекрасный момент вдруг не оказаться между молотом и наковальней. Ибо чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем сильнее бьют в случае провалов. В этом плане отношения Иных ничем не отличались от человеческих. Даже пожестче были.