Книга Лик Черной Пальмиры, страница 44 – Владимир Васильев

— Когда выезжаем-то? — хмуро спросил Арик.

— Сейчас, — сообщил Лайк, не оборачиваясь.

И правда, выехали немедленно. Сборы… Какие сборы у Иных? Темные всегда стремились к максимальной свободе, а свобода не предполагает обременение баулами с поклажей в любой дороге. Свобода — это путешествие вообще без багажа. Лайк сел за руль «субару» со словами: «А, прокатимся!» Прежде чем тронуться, он позвонил Ефиму и без всяких объяснений велел: «Выезжай в Одессу». Ефим, давно привыкший к манерам Шереметьева, лаконично ответил: «Понял, шеф!» — и тут же помчался на Московскую площадь, к ближайшему рейсу «Автолюкса».

До Умани Лайк гнал, не снимая ноги с акселератора. С момента выезда из Киева скорость вообще не падала ниже сотни. Швед смутно ощущал магические воздействия Лайка по расчистке трассы, но шеф работал так быстро и виртуозно, что разобраться толком в механике и последовательности никак не удавалось. Арик с Тамарой дремали на заднем сиденье.

За Уманью Лайк вынужденно сбросил скорость: ухудшилась дорога.

— Кстати, — обратился Лайк непонятно к кому. — А распределенных в Киев девчушек кому-нибудь поручили?

Швед ничего об этом не знал, в чем честно и признался.

— Позвони кому-нибудь, пусть озаботятся, — велел Лайк.

Проще других дозвониться оказалось к Палатникову. Тот был явно наслышан об утреннем гневе шефа, поскольку поспешил уведомить, что девчонками уже второй час занимается Плакун в учебном центре на Сагайдачного и что программа их обучения, а также обучения недавно инициированного Сайринком Темного прорицателя в данный момент составляется лично им, Палатниковым. И кстати, куда пропал Ефим? Мобильник его молчит, как партизан на допросе.

Швед ответил в том смысле, что молодцы, так держать, а что до Ефима, то киевлянам, увы, придется некоторое время обходиться без него.

Лайк немедленно захихикал, будто старая сварливая кумушка, отчего Швед замер с трубкой в руке.

— Ты чего? — не понял он.

— Да так, — сообщил Лайк радостно. — У тебя голос стал голосом начальника. Мол, не кто попало с вами говорит. Вопросы задаем напористо, за ответы снисходительно хвалим, больше, чем следует, не болтаем… Растешь, Швед, прямо на глазах. Надо было раньше тебя повысить.

— Да ну тебя, — пробурчал Швед, пряча мобильник в чехол на поясе.

Лайк продолжал хихикать и веселиться:

— Меня, может, и «ну», — сказал он. — Да только в душе ты уже обживаешь новую должность. Даже если сам этого еще не осознал. Скажешь, нет?

Скрепя сердце Швед признал: да, так оно и есть, ибо некоторые мысли относительно ближайших действий в Одессе и Николаеве его уже посещали. Скажем, вскользь подумалось: надо будет обязательно обсудить с Исой кое-какие насущные николаевские проблемы и назначить кого-нибудь из новообращенных в порученцы. Кого-нибудь пошустрее, вроде Ефима. И постоянного курьера в Одессу подыскать.

Действительно, сам того еще не вполне осознавая, Швед примерялся к начальственному креслу, хотя совсем недавно искренне считал себя вольной птахой без особой ответственности. И еще подумал, что перемены, по обыкновению, подкрались незаметно — считаешь себя таким же, как прежде, а на деле ты уже подрос, повзрослел, взобрался на очередную ступеньку лестницы к воображаемым небесам, а значит, привычки и жизненный уклад придется менять. Возможно, не особо кардинально, лишь в мелочах. Но придется. И никуда от этого не деться.

А заметил эти перемены снова Лайк, а не кто-нибудь еще. Хотя это-то как раз неудивительно: опыт есть опыт. Наверное, Лайк вообще читает в душах молодых соратников будто в открытой книге, написанной на знакомом до тонкостей языке.

Так незаметно и оказались близ окраин Одессы, а потом и в самой Одессе. Лайк лихо погнал по улицам. Погнал, разумеется, в центр, на Гоголя. К дому номер четыре. К арке, ведущей во двор, к большой разлапистой акации, дарящей густую благодатную тень окрестностям подъезда и заслоняющей кухонное окно ариковской квартиры. Окно кухни, к слову сказать, располагалось рядом с соседним подъездом — планировка старого, еще дореволюционного дома отличалась присущей тем временам странностью.

Притормозив у самого ствола акации, Лайк победно крякнул и немедленно клацнул замком ремня безопасности.

— Приехали! — бросил он назад.

Арик и особенно Тамара, видимо, вознамерились проспать вообще все на свете. Но на слова Шереметьева все же отреагировали, зашевелились.

А тот открыл дверцу, встал в полный рост у машины и сладко потянулся. Позвоночник отчаянно захрустел.

Спустя секунду Лайк обмер с поднятыми руками. От неожиданности и удивления.

На лавочке посреди двора сидел худощавый человек, прячась за развернутой газетой. Точнее, не человек — Иной.

Завулон.

Невозмутимо убрав газету, шеф московского Дневного Дозора поправил темные очки.

— Здравствуй, Артур… — пробормотал Лайк. — Какими судьбами?

Шереметьев действительно был ошеломлен, а это случалось очень и очень нечасто.

— Здравствуй, Лайк. Что значит — какими? Кто звал на гидрофойле кататься? Не ты ли?

— Хм… Действительно. Я. Точнее, Арик. — Лайк уже понял: не в гидрофойле дело. Что-то происходит.

— Пойдем прогуляемся, Артур. Пива хочу — спасу нет, — предложил Лайк.

— Пойдем, — не стал возражать москвич.

— Арик, Швед, сообразите-ка чего-нибудь съедобного, ладно? Мы скоро вернемся.

— Сообразим, — заверил Швед. — Я жаркого сварганю. И летний салатик. Пойдет?

— Вполне!

— Арик! — позвал Швед зычно. — Давай за руль. Поехали на рынок. Казан у тебя дома есть?

— Есть, — пробурчал Арик. — А то ты не знаешь. Всякий раз спрашиваешь.

— Потому что не помню. — Швед снова уселся справа от водительского места. — Каждый казан помнить — никаких мозгов не хватит. На яхте, знаю, точно есть. Дома тоже. А у тебя — не помню.

— Есть казан, не нуди. — Арик взялся за руль. — Тамара, может быть, тебе дать ключ? Отдохнешь…

— Нет, я с вами. Кажется, я наконец-то отоспалась.

— Ладно… — Арик вновь запустил не успевший хоть сколько-нибудь охладиться двигатель. «Субару» прошмыгнул в арку и отбыл к рынку.

Лайк и Завулон проводили его очень похожими взглядами.

— Что-то мы часто стали последнее время видеться, — заметил Лайк, извлекая сигареты. — Не находишь?

— Время такое, — пожал плечами Завулон. — Рубеж тысячелетий.

Вокруг магов сгустился и затвердел защитный кокон, сплошь пронизанный сигнальными ниточками. По праву хозяина создал его Лайк. Завулон по праву гостя проверил кокон на надежность.

— Пошли, — предложил Завулон. — Мне тоже что-то пива захотелось.