Книга Добродетель и соблазн, страница 4 – Сьюзен Джонсон

Налив себе еще бокал вина, он вернулся к своему креслу, с трудом сдерживая фривольные мысли.

– Вы встречались с царем? – спросил он, полагая, что разговор о безумном правителе поможет ему отвлечься от других, совсем уж непозволительных мыслей.

– Однажды, очень недолго. На моей свадьбе.

– И как он вам?

– Мне бы не хотелось говорить об этом.

– Вы всегда столь сдержанны? – улыбнулся он.

– Лишь в отношении некоторых вещей, – сказала она, внезапно взглянув ему прямо в глаза, словно им обоим слово «сдержанна» показалось неточным. А может, она просто никогда еще не видела столь чудесной теплой улыбки? Или такого красавца, небрежно сидящего в кресле, изысканно мужественного, золотоволосого, притягательного, совсем не похожего на ее мужа, грубого и невоспитанного, порочного до мозга костей.

Он отвел взгляд, заметив печаль в ее глазах.

– Когда говоришь о царе, сдержанность всегда разумна и оправданна. У меня то преимущество, что в Ливонии я был вне его досягаемости, – сказал он спокойно.

– Вам повезло. – Она перевела дух и попыталась взять себя в руки. Если то, что она чувствовала, было влечением к обаятельному хозяину, то ей не следовало этому поддаваться.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему приходилось сдерживать свои сексуальные порывы. В комнату вошел слуга.

– А вот наконец и чай, – сказал он с облегчением. Кухарка превзошла самое себя. Многочисленные слуги входили один за другим с подносами, полными сладостей и печенья. Внесли огромный серебряный самовар и несколько сортов чая (результат активной торговли с Китаем, процветавшей уже много лет). Княгиня выбрала свой любимый чай, слуга тут же заварил его для них и подал дымящийся напиток в фарфоровых чашках, столь хрупких и тонких, что они были почти прозрачными.

– У вас большие руки, – заметила Татьяна с улыбкой при виде чашки, казавшейся игрушечной в его пальцах.

«А у вас они совсем маленькие», – хотел он сказать, если бы мог себе позволить интимное замечание.

– В больших руках легче удержать меч, – произнес он вместо этого.

– Вы сражаетесь за Россию?

– Иногда. Чаще за Литву или Польшу. – Боярские семьи традиционно искали службу, на которой они предлагали свои мечи и конную дружину, сохраняя привилегии или укрепляя положение своего рода. Чтобы младшие ветви рода или отдельные отпрыски (гетманы, как их называли в Польше), вроде Ставра, могли преуспеть на этом поприще, им зачастую приходилось отправляться воевать в далекие края. – Я совсем недавно вернулся с Украины, где король Сигизмунд II пытается расширить свои владения. Поход оказался неудачным.

– Ах так, – промолвила она.

На какое-то, казалось, бесконечное мгновение повисла тишина.

– Вы останетесь надолго в этих краях? – Он не должен был задавать такой вопрос, однако почему-то ему захотелось выяснить это.

– Я не знаю. – Она слегка поморщилась и одернула свою юбку из лазурного льна. – Все зависит от прихоти моего мужа.

Хотя у него самого и не было шпионов в Москве, его дядюшка был в курсе всех придворных интриг и сплетен. Князь Шуйский был заметной фигурой во всех царских оргиях.

– Жизнь при дворе отнимает все время, я полагаю.

– Остается только надеяться. – Она взяла чашку и допила чай.

– Понятно.

– Не смотрите на меня с такой жалостью. Я ничем не отличаюсь от других жен.

– Ну разумеется, нет. – Но просто позор, что подобная красота досталась этому скоту Шуйскому.

Она внезапно залилась краской, а затем тяжело вздохнула, и на миг он пожалел, что высказал свои мысли вслух.

– Мне пора идти, – сказала она, заметно нервничая. Проследив за ее взглядом, он увидел, как на ее льняной кофте прямо над сосками начали расплываться два темных пятна.

– Может, вы накинете одну из моих рубашек или курток? – тут же предложил он.

Розовые щеки стали пунцовыми.

– Мне так неловко.

– Пожалуйста, не стесняйтесь. У моей сестры пятеро детей, и я привычен к виду кормящих матерей. Что вы предпочитаете – рубашку или куртку?

Она быстро взглянула на него и опустила глаза.

– Рубашку, если вам не жалко. Похоже, у меня молока больше, чем нужно моей дочери, – добавила она, заливаясь краской при виде расплывшихся на груди пятен.

Его тело слишком сильно отреагировало на ее простодушное целомудрие, и он лихорадочно думал, под каким предлогом позвать слугу, чтобы не вставать самому.

– Но ведь это же хорошо, не так ли? – произнес он с некоторой напряженностью. – Не всем женщинам так везет.

– А многие при дворе вообще предпочитают кормилиц, – с осуждением заявила княгиня.

– А ваш супруг не посылал вам кормилицу из Москвы? – Если он громко позовет слугу, это могло бы привлечь ее внимание к его неловкому состоянию, поэтому он решил чуть выждать.

– Она была такая грязная, что я не позволила ей тронуть Зою и отправила обратно.

Похоже, у княгини были аристократические замашки. Может, ее скромность касалась только сексуальных отношений.

– Сколько лет вашей дочери? – спросил он, затягивая минуты, чтобы прийти в себя, перед тем как подняться.

– Четыре месяца. Она у меня просто ангел.

– Почему бы вам не взять ее с собой к приезду моей матери? – Его замечание вырвалось спонтанно, он сказал бы это любой красивой женщине, но она опустила глаза и выглядела столь взволнованной, что он быстро добавил: – Моя сестра могла бы приехать вместе с матерью. Я уверен, ей захочется увидеть вашу дочь.

– Это было бы очень мило, но мне действительно пора ехать.

– Я отправлю несколько человек проводить вас до дому.

– Если вам… не трудно… э-э-э… рубашку…

– Конечно. – Поднявшись, он тут же повернулся к ней спиной и направился к дверям.

Она смотрела вслед удалявшейся высокой стройной фигуре, задаваясь вопросом, каково это – жить с мужчиной вроде Ставра Бирона, который мог поддерживать беседу с женщиной. Он даже со слугами разговаривал по-человечески, с добротой, в то время как ее муж со всеми обращался злобно и грубо. Да нет, конечно же, здесь не могло быть никакого сравнения.

– Слуги сейчас же принесут вам рубашку, – успокоил ее Ставр, вернувшись.

– Благодарю вас.

В нимбе солнечного света золотистые волосы обрамляли его лицо, доброжелательный взгляд и мягкая улыбка наводили на мысль о праведнике, в то время как его сильное тело очень напоминало ей святых воителей с икон. Она была глубоко тронута, а одно его присутствие действовало на нее опьяняюще. Она не знала, что ни одна женщина, у которой в жилах текла горячая кровь, не могла устоять перед мужским обаянием Ставра.