Книга Нежнее шелка, страница 41 – Сьюзен Джонсон

Зная, что в этой торговой столице Востока можно в самое короткое время купить целый гардероб, Хью, сидя утром за завтраком, предложил Тама заняться этим.

— Хотите сказать, я плохо одета? — отозвалась она с насмешливой искоркой в глазах.

— Ни в коем случае. Мой халат пошит из очень хорошего шелка. Но нужно одеть тех, кто гол. Отправляясь в город, вам следует вместо крестьянского маскарада присмотреть себе наряды, и я оплачу.

— А вы, конечно же, знаете лавку, где торгуют дамской одеждой.

— Слыхал кое-что, — сказал он.

— Вот как.

— Ни к чему говорить таким тоном. Как правило, я покупаю не женскую одежду. — Это предполагало отношения некоторого рода, пусть даже редкие.

— А вам не нужно ничего оплачивать. У меня есть золото.

И целое состояние в виде жемчуга, который она намеревалась продать в Европе, о чем он знал.

— Но мне бы хотелось купить для вас что-нибудь. С вашего разрешения. Не одежду, так что-нибудь еще. В знак… — он улыбнулся, — моей признательности.

— Если мы обсуждаем знаки признательности, Хью-сан, то именно вы заслуживаете большого подарка. В соответствии с вашими габаритами, — усмехнулась она. — Но при этом, — добавила она уже ласковее, — вы галантны. Сегодня утром я кончила чуть ли не десять раз. Чего бы вам хотелось?

— Не тратьте деньги, дорогая. Они вам пригодятся, когда начнете создавать свою армию.

— Но не сегодня же утром, Хью-сан. Могу я подумать о чем-то приятном?

Внезапно в ее словах он уловил упрек и укорил себя за невежливость. Он решил исправиться:

— Можете думать о приятном еще несколько недель, дорогая. И еще дольше, если захотите. — Главное, ему не нравилась мысль о том, что она вернется и встретится со своими врагами. — Давайте заключим пакт: до конца плавания только удовольствие.

— Согласна, — сказала она с улыбкой. — Так скажите же мне, Хью-сан, где находится это заведение, в котором я могу одеться как европейская женщина?

В тот первый день в Гонконге Тама надела японское кимоно, которое ей одолжила Сунскоку, потому что Хью не позволил ей надеть ее бумажную рубаху и штаны.

И они вышли из экипажа, сделав первую остановку перед заведением портнихи.

«Лавка француженки» — как ее называли все, кроме ее владелицы, которая, цепляясь за воспоминания о Париже, назвала свою лавку «Ле Рю Руайяль», то есть «Королевская улица», — находилась в прекрасном особняке на Пике. Ходили слухи, что Жардин Матсон сплоховала в молодости и что сын ее, который теперь распоряжался в лавке, скорее походил на шотландца, чем на француза. Но по-французски он говорил без всякого акцента, как и на десятке других языков, и, когда Хью вошел в лавку, держа под руку Тама, Джеймс Деларош приветствовал его с американским произношением.

Тама взглянула на Хью:

— Я думала, вы здесь не бывали.

— Может быть, один раз, уже давно, — пробормотал он, встретившись глазами с Джеймсом и многозначительно подняв брови.

— А как поживает мистер Макдугал? — осведомился Джеймс, быстро переводя разговор на нейтральную тему, чтобы соответствовать ситуации. — Понравились ли его жене платья, которые он ей купил?

— Я в этом уверен, — ответил Хью, поблагодарив его улыбкой, поскольку жена, о которой шла речь, была супругой одного германского посланника. Нельзя сказать, что в то утро он говорил Тама только ложь. Он действительно редко покупал туалеты для дам. Но Эльза упросила его так мило и один раз затащила его сюда, он был бы скотиной, если бы отказался. — Этой леди нужен небольшой гардероб на время нашего плавания, — сказал он бодрым деловым голосом. — И, к несчастью, мы торопимся.

Хью обошелся без представлений, и это было довольно обычным делом. Многие мужчины, которые приходили сюда под ручку с дамой, говорили о них двусмысленно по вполне очевидным причинам. Джеймс улыбнулся.

— Я уверен, мы сможем кое-что вам подобрать.

Хотя у капитана был экзотический вкус в смысле женщин, эта была особенно необычна, — бледная и изящная, как редкостная орхидея, и кимоно у нее из очень дорогой парчи.

Тама не собиралась фамильярничать с торговцем и потому не удивилась, что их не познакомили.

— Пожалуйста, покажите, что носят женщины на Западе, — сказала она. — Я мало что знаю о моде. Что-нибудь шелковое, как мне кажется.

Джеймс указал на столик с книгами образцов и предложил обоим сесть.

— Эти издания нам присылают из Парижа каждый месяц, — заметил он. — Что бы вы ни выбрали, будете на высоте моды.

Пролистав несколько журналов, Тама посмотрела на Хью, спрашивая совета.

— Как вам вот это? — спросила она, указывая на дневное платье цвета розовых пионов, и он кивнул. — А это? — Бледно-желтое вечернее платье, на которое он также кивнул. — А это? — Она указала на костюм для верховой езды оливкового цвета.

— Это для верховой езды, — сказал он.

— А я буду ездить верхом?

Он помолчал, подыскивая какой-нибудь нейтральный ответ, который ясно бы показал, что в дальнейшем их жизненные пути расходятся. Но вдруг осознал, что ему хочется, чтобы она ездила верхом только с ним, а не с кем-то еще.

— Я в этом уверен, — любезно сказал он, вовремя себя пришпорив. Но, представив себе Тама в этом великолепном бархате в Булонском лесу, быстро перестроил свои планы. — Я стану сопровождать вас, когда вы будете ездить верхом, — предложил он.

— Как вы добры.

Наивная, она сказала это с такой искренностью, что он почувствовал угрызения совести. Хотя секундой позже он напомнил себе, что ни один из них не обнаруживал неопытность и неосведомленность.

— Буду очень рад, дорогая, — пробормотал он, пуская в ход свой обманчивый легкий шарм.

Она посмотрела на него из-под ресниц и разразилась серебряным смехом:

— Мы оба будем очень рады, я полагаю, Хью-сан. А мужчины носят бархат, когда ездят верхом?

— Я — нет.

— Вот как. А мне можно?

— Для женщины это великолепно.

— Для любой?

Он рассмеялся.

— Нет, только для одной. — И он сказал, посмотрев на Джеймса, причем улыбка все еще светилась в его глазах: — Нам также понадобятся сапоги для верховой езды. Из зеленой кожи.

— Прекрасно. Желает ли леди шляпку с пером или без?

— Шляпу? Нет, никаких шляп, — возразила Тама. — Как она будет держаться?

— Шляпу, Джеймс. — Хью повернулся к Тама. — Я вам покажу. Если хотите быть одетой по моде, шляпа необходима. Жена вашего брата Комея шляпы носит.

Глаза Джеймса Делароша на мгновение широко раскрылись, а потом сузились. Значит, это принцесса Отари. Ее брат, принц, прожил полгода в здешней колонии, прежде чем отплыть во Францию.