Книга The Телки два года спустя, или Videoты, страница 30 – Сергей Минаев

– ...И вот мы минут сорок бухаем. Плотно так. И проводница мне рассказала уже и про пьющего мужа, и про болезненную дочь – практически всю свою жизнь, – продолжает Денис. – И мне бы уже спать лечь, так все надоело, а она все сидит и сидит. И тут я говорю: а давайте кокаина попробуем?

– Свет было бы здорово уже выставить, – слышу я жужжащий голос Жени.

– Пока рановато, – отмахиваюсь я от него.

– Да ладно! – звучит справа.

Раздается звук бьющегося стекла, я резко поворачиваю голову и вижу, как бутылка шампанского завалилась, разбив несколько бокалов. Их содержимое выплескивается на колени журналистки, та успевает выхватить из кучи малы свой бокал и истерично хохочет. И непонятно, что ее больше развеселило, – спасенный бокал или то, что большая часть стекол и остатков бухла очутилась у нее на коленях. Между тем стол продолжает ходить ходуном, собравшиеся резко вскакивают, схватив тарелки и стаканы, Денис замолкает, пытаясь понять, что за херня происходит, и в этот момент из-под стола вылезает гребаный промоутер с кедом в руке. Он торжественно поднимает его, демонстрируя окружающим, и изрекает:

– Во! К Ленкиным ногам ускакал!

– Малыш, может тебе хватит? – меланхолично замечает Денис.

– Ну, типа, – пожимает плечами промоутер, встает из-за стола и начинает зигзагообразное движение к туалетам. Один кед на ноге, второй – в руке. Компания принимается рассаживаться.

– И чё дальше было? – нетерпеливо спрашивает один из «костюмных».

– Дальше? Ну, я нарезал дорог, показал, как юзать. Она берет свернутую банкноту, прицеливается, – Денис делает характерный жест, – потом поднимает на меня свои серые глаза и тихо, но внятно говорит: «Извините, а я не привыкну?» – «Нет, говорю, – он обводит глазами восторженные лица собравшихся, – нет...»

– ...вам просто негде достать! – вставляю я, как мне кажется, про себя, но, как выясняется, очень громко.

– Да ладно! – хлопает ладонями по столу журналистка.

– Малыш, ну ты весь кайф сломал! – Денис достает из кармана очки Oliver people в зеленой оправе и обиженно водружает их на нос.

– Просто это моя любимая из твоих историй. – Я примирительно развожу руками. – Не ожидал, что так громко получится.

Собравшиеся, оценив, что скандала не будет, начинают хохотать. Лучше всех слышно Дашу и журналистку. Я смущенно улыбаюсь, встаю и обнимаю Дениса.

– Люблю этого гандона! – констатирует тот. – Всегда знает, как испортить вечеринку.

– Да ладно! – снова верещит эта коза.

– Я тоже тебя люблю, зайка! – Я сажусь обратно.

– А ты Попова давно знаешь? – спрашивает Даша, прильнув ко мне.

– Сто лет.

– А вы где познакомились?

– На съемках второй части «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», в Питере.

– А... а вы там играли?

– Мы там жили.

– М-м-м, – Даша кусает губу, пытаясь осознать сказанное.

– Э-э-э-э-э, я не понял, мы стол заказывали! – раздается справа.

Я вижу троих серьезно одетых мужчин со спортивным прошлым, обступивших худющего официанта с несчастным лицом. Их девушки стоят чуть поодаль, прижав к груди сумочки, будто те живые.

– Что значит «вип-резерв», а мы тогда кто?

– Сюда музыканты сядут! – частит официант.

– Вась, музыканты на сцене играть должны, а не в зале сидеть! – резонно замечает самый пузатый из спортсменов.

– Ник Кейв же приедет! – лопочет официант, испуганно моргая.

– Какой, нахуй, Никеев? Он кто вообще? Денис! – Пузатый делает несколько кругообразных движений подбородком. – Нас тут у тебя обижают.

– Все нормально! – Денис машет официанту. – Ложитесь!

Официант, кивнув, исчезает.

– Нам бы проходку твою снять! – встревает Олег.

– Сделай это немедленно, зайка, – бросаю я, подхожу к Денису и говорю ему на ухо, – действительно, какой, нахуй, Никеев?

– Я о том же, малыш! Слушай, а это твоя девушка? – Он кивает на Дашу. – Может, мы ее это... я еще одну приглашу. Ты в «Европе» живешь?

– Ага. Не моя. Своя, собственная, так что нет проблем! Хочешь познакомлю? А ты – меня с кем-нибудь.

– Хочешь Тасю? Ну, эту, с питерского ящика? Заводная девчонка.

– Может и хочу. – Я оценивающе смотрю на Тасю. – Пойду сначала в туалет схожу.

– Тебе с собой дать чего?

– Бумаги, что ли? – ржу я.

– Ну... типа того.

– Нет, спасибо, я хочу напиться! – Я разворачиваюсь и протискиваюсь сквозь танцующие массы трудящихся к туалету.

– Мне с тобой? – спрашивает Олег.

– Хочешь подержать? – бросаю я через плечо.

«It’s not you it’s the E-talking, I’m not sure which part I’m playing», – оглушает меня из колонки, установленной прямо над баром, Soulwax. Рядом со мной подпрыгивает парень лет двадцати трех в спортивном костюме Puma, задевает локтем зазевавшуюся девчонку с бокалом какой-то красноватой дряни, она выплескивает жидкость на свою соседку, та начинает лихорадочно тереть краем шарфа место на юбке, куда попали капли спиртного, а потом и свою подругу. И тут сзади меня бьет лампа камеры, это Олег с плеча снимает вытирающихся подруг, дрыгающегося в танцевальном угаре парня, двух девиц в радужных платьях, обнимающих одного парня, лужу на барной стойке, в которой кривовато отражаются лица за ней сидящих, мажет объективом по толпе воздевших руки пьяных, счастливых или просто обдолбанных гостей, крупно берет нависшую над толпой стойку с диджеем. И я собрался было обогнуть бар, но тут входная дверь выплевывает человек десять фриков, в париках, огромных очках и кислотных майках, и мне уже не протиснуться. А из-за спины встречным курсом двигается группа страждущих выпивки, и две толпы смешиваются, образуя водоворот, который прижимает меня к барной стойке и буквально распластывает по ней. Рядом со мной на стойку бросает журналистку, уже основательно бухую, и она говорит мне: «Привет!» – а я даже не могу руки поднять, чтобы помахать ей, и вместо этого зачем-то выцеживаю:

– Смотри, камера! – И Олег направляет фонарь прямо на наши лица, а я инстинктивно закрываюсь ладонью.

– Ой, а это чья камера? MTV? – вопрошает девица.

– Практически. – Мне удается высвободить одну руку и достать из пачки сигарету. – Хорошо тебе отдыхается?

– Я на работе. – Она машет в объектив. – У меня сегодня огромное интервью.

– С Ником Кейвом?

– Нет, с Миркиным с М4М. Он на сутки приехал в Москву, а у моих фанатов – вау, привет всему Питеру! – к нему накопилось много вопросов.

– Вау! – корчу рожу, выдерживаю паузу. – Миркин – это я!