Онлайн книга «The Телки два года спустя, или Videoты»
|
– Этот тоже полный, – второй мент достает из кармана Хижняка пакет с содержимым бурого цвета и поднимает его вверх, держа двумя пальцами. – Приехали вы, ребята... «Какое же блядство!» – думаю я, пока на нас защелкивают наручники и заталкивают на заднее сиденье ментовской машины. Мы довольно долго едем в отделение, и Хижняк переговаривается с ментами, а мне почему-то настолько все равно, будто меня здесь нет. Я смотрю в окно на ночную Москву, пока сидящий между нами старшина говорит про «распространение» и «барыг». Изредка хрипит милицейская рация. Хижняк вспоминает про понятых, которых ему обещают найти в отделении «в пять сек». Мне становится отчаянно жалко Наташу, которой я обещал вернуться два часа назад. Огни смазываются и сливаются в один длинный красно-желтый неоновый поток. Потом нас вытаскивают на улицу, Хижняк отводит старшину в сторону, что-то тихо говорит ему, тот бурчит в ответ. Несколько секунд они переговариваются, потом мент качает головой. Хижняк возвращается, и мы ныряем под навес над входом в отделение. Кажется, начинается дождь. Меня заводят в кабинет с желтым от никотина потолком, сажают на стул перед столом, за которым сидит майор с красными глазами. На все его вопросы я стандартно отвечаю «нет» и «не знаю». Отказываюсь подписывать протокол. Прошу сделать телефонный звонок. Узнаю, что «позвоню, бля, с зоны». Киваю. Пока он пуляет в меня очередями мата, статьями УК и разными эпитетами, характеризующими мою деятельность по сбыту наркотиков, я тупо смотрю перед собой на белую раму окна и вспоминаю сон с ментокатерами. «Не из Англии, не из Англии...». Ненавижу все это, ненавижу себя в этом... – Вот скажи мне, Хижняк, почему ты все время на залупе? – Я заваливаюсь на лавочку в обезьяннике и растираю онемевшие от браслетов запястья. – Да пошел ты! – лениво бросает он. – Ты постоянно провоцируешь меня, постоянно доебываешься. – Левое запястье начинает отходить. – Тебе драйва не хватает? – Может, ты меня раздражаешь! – Чувак, а ты никогда не думал, о том, как ты раздражаешь? – Это проблемы окружающих. Повисает пауза. Странно, но я уже не чувствую ни злости к Хижняку, ни даже страха. Ничего. Опустошение. Молча лежим минут пять, оба в одинаковой позе: руки под головой, взгляд уперт в потолок. Отчаянно хочется курить. – Старшина! – зову я. – Товарищ старшина! Командир, начальник, как это говорится? – Чё орем? – Почему-то старшина кажется мне похожим на здоровенную мышь. Серая форма, бегающие глаза. Даже его поигрывание рукой на поясе выглядит как-то уж слишком мультипликационно. – Чё надо? – Курить хочется, – отвечает за меня Хижняк. – У следака завтра покуришь! – Он смотрит исподлобья. – Тут те не ночной клуб. Еще какие вопросы? Пожелания? – Он ощеривается. – Больше никаких. – Я отворачиваюсь лицом к стене. – Тогда, гы-гы, устраивайтесь поудобней, торчки! – Удобней уж и некуда, – говорит Хижняк, – тут у вас... – Уютненько, – говорим мы хором, что кажется мне весьма забавным. Сажусь на скамейку, смотрю на Олега: – Так и будем молчать? – А что ты хочешь, чтобы я сказал? – отвечает он, не меняя позы. – Фиг знает. Ну, типа, расскажи что-нибудь. Какая тебе музыка нравится или почему ты надел под смокинг с кедами рубашку, а не футболку, или про то, какие тебе девушки нравятся. – Тебе это интересно? – Не-а! – Я сплевываю под ноги. – Но все лучше, чем тупо сидеть в тишине. – Зайди на мою страницу «Вконтакте», там есть избранная музыка. А с рубашкой случайно вышло... Я футболку в машине сигаретой прожег на груди... – Бывает... – Какая глупость! – Хижняк приподнимается, закрывает лицо руками. – Блядь, попасть, как первокурсник, с коробком шмали! – А ты им денег предлагал? Хижняк молча кивает. – Совсем не берут? – Не хватило. – А сколько предложил? – Косарь грина, у меня больше на карточке нет. – И они тебя за косарь не отпустили? – Я хлопаю себя ладонями по коленкам. – Сказали, за двоих мало. – То есть... – Я встаю. – Ты за меня, что ли, тоже просил?! – Забей, все равно не отпустили. – А с чего это вдруг мы стали такие сердобольные? – Да так просто... Пауза. – Ты им правда за меня денег предложил? – сажусь рядом с ним. Он кивает. – Ну, спасибо! – жму ему руку. – Не за что. – Я как бы... тронут, чувак. – Это же все из-за меня получилось. Не знаю, что на меня нашло... правда. – Он хлопает меня по руке. – Sorry. – Да ладно, я же первый полез. – Я бы на твоем месте тоже полез. – Просто прорвало. – Я тру переносицу. – Знаешь, тотальное раздражение. Когда бесит все вокруг. Весь на нервяках. – Интересно, мы изначально были такими или это издержки работы? Популярности? – Наверное, с самого начала. На телеке ни один нормальный человек не работает. – Но мы же вроде нормальные! – Олег смотрит на меня, потом на свои руки. – Я три года назад играл на гитаре. У нас даже команда своя была. Играли что-то среднее между Coldplay и Muse. И все было значительно проще. – А я три года назад был гангста-репером. – Я пожимаю плечами. – Так смешно теперь! Я, Ваня и Антон. На полном серьезе делали вид, будто занимаемся музыкой. – Три года назад. Кажется, вчера. На самом деле в этом городе год – за пять... И мы начинаем говорить о прошлом. Всплывают названия клубов, имена, журналы, интернет-порталы, презентации, концерты, общие знакомые. Музыка, кино, истории, в которых каждый из нас мог оказаться на месте другого. И в какой-то момент мне кажется, что эта тема была кем-то придумана для нас. Два человека, которые вышли в дождь, чтобы случайно встретиться на остановке в ожидании последнего троллейбуса, который так и не пришел. Мы пугающе одинаковы, какого же черта не выяснить это раньше?! Тщеславие? Страх раскрыться? – Я иногда спрашиваю себя: чем ты занимаешься, Олег? Чем ты, блядь, занимаешься, уродец? – Делаешь хорошее шоу! – хлопаю его по плечу. – Я?! Я делаю говенное шоу, чувак! Весь его смысл – уесть тебя. Я даже не помню, из-за чего все это началось, но так оно и продолжается. – Да брось ты, обычная конкуренция! – Какая, к черту, конкуренция?! – Это телевидение, чувак! Такая игра. Знаешь, как рестлинг – где все спектакль, все вроде бы понарошку, но ключицы ломают на самом деле. |