Онлайн книга «The Телки два года спустя, или Videoты»
|
– Ее две минуты снимали крупным планом, – звучит чей-то глухой голос, но судя по тому, что мои губы шевелятся, этот голос – мой. – Сейчас слетятся все эти шакалы, кто-нибудь обязательно ролик на ютьюб выложит. – Оператор снимал ее две минуты... никто не позвал врача, – бормочу я, будто это кому-то здесь важно, – никому даже в голову не пришло вызвать врача... Она была без сознания, все же видели... – Ты главное молчи или... просто скажи, что организовывал оперативное оказание помощи. – Две минуты, – я поворачиваю голову и вижу, как в гримерку забегают врачи «скорой помощи», с металлическими чемоданами в руках. В мою гримерку. В гримерку, где лежит человек. Скорее всего, при смерти. В гримерку, в которую я никогда больше не смогу зайти. – Андрюш, тебя Лобов срочно просит зайти, – вкрадчиво сообщает Таня. – Хорошо, – снимаю с себя гарнитуру, передаю ей, – я зайду. Поднимаюсь, оправляю пиджак, прохожу мимо дверей гримерки, спускаюсь на первый этаж, медленно бреду к выходу, просачиваюсь сквозь стеклянные двери, на улице сворачиваю налево и иду к Останкинскому пруду. Кто-то, идущий навстречу, здоровается со мной кивком головы, кто-то сзади кричит: «Андрей!» – а я не оборачиваюсь, не смотрю по сторонам, будто на мне шоры, и тупо двигаюсь вперед, к кромке воды... Нарезаю круги по ее квартире, за мной шьется сеттер, виляя хвостом. Я даю ему кусок колбасы, хотя ему вроде бы нельзя, но пусть хоть одно животное в этой истории будет кратковременно счастливо. Курю сигарету за сигаретой, сеттер какое-то время сидит, не сводя с меня глаз, и жадно дышит, высунув язык. Я чокаюсь с его носом стаканом виски, он лижет мне руку и преданно смотрит в глаза. Его любовь можно понять – ему-то видео не присылали. Почему-то не отпускает эта упавшая девчонка. Может, все обошлось, она жива и здорова? И все в один день. День, когда все не так. В десятом часу в двери слышится поворот ключа и в квартиру входит Наташа. Собака срывается с кухни и бежит ее встречать, я остаюсь за столом. Жизнь угнетающе продолжается. – Я собрала твои вещи, – с порога сообщает Наташа. – Спасибо. Уходит, возвращается с большим пластиковым пакетом. – Вот, – я смотрю на нее и пытаюсь понять, сможет ли она отпустить меня так запросто, «без руки и слова»? – Ты их сегодня заберешь? – звучит как приглашение к беседе. – Ты не хочешь поговорить? – О чем? – Об этом дурацком эпизоде с видео. – Нет. Я знаю, что это был видеомонтаж, постановка или «игровой эпизод» к твоему сериалу, или еще что-то в таком духе. Ты ведь уже придумал? – Это была настоящая съемка, – я сглатываю, – в Питере, в прошлый, кажется, вторник. До момента нашего с тобой знакомства, если хочешь знать. – Не хочу знать. Она оставляет пакет на кухне и идет обратно в прихожую, потом в гостиную, снимает часы, перекладывает вещи с места на место. Двигается по квартире какимито зигзагами, я бреду за ней, хватаю за руки, пытаюсь обнять, повернуть к себе, но Наташа настолько наэлектризована, что, чуть касаясь ее, я будто получаю жесточайший удар током. – Поговори со мной, – предлагаю я. – Отстань. – Я прошу тебя, выслушай! – Пакет на кухне не забудь. – Все не так, как ты себе это нарисовала, поверь! – Если ты сумел нарисовать историю параллельного романа, увидев меня в ресторане с отцом, то что, скажи, должна думать я после этого видео? Подскажи мне, как я должна реагировать? Чем я его себе должна объяснить? – Я тебе уже объяснил, мне кажется этого вполне достаточно. – А мне не кажется, Андрей! Мне совсем не кажется. Ты выглядишь так, будто ничего не произошло. Будто кто-то мне просто открытку прислал с описанием того, как ты проводишь досуг. А на открытке вроде бы ты, а вроде бы и нет! – Это я. Но вчера. А сегодня... сегодня уже все подругому. Ты не оставляешь мне право на прошлое? – У тебя каждый вчерашний вечер – глубокое прошлое. Я не хочу с этим жить, понимаешь? Это трудно, это ранит.... А главное – героиня. Это мерзко и мелко... – На ее месте в тот вечер могла быть любая другая... – Но оказалась почему-то она. Почему-то она пишет тебе эсэмэсы «я волнуюсь» по выходным. Почему-то ее номер проскальзывает в списке твоих вызовов... «Надо все-таки установить пароль на телефон». – Мы коллеги по работе, ко всему прочему. – КО ВСЕМУ ПРОЧЕМУ? А «все прочее» это что? То, что вы трахаетесь в свободное от работы время? – Это была случайность, – я пожимаю плечами, – с каждым может случиться. Я в тот вечер кислоты обожрался. Меня ввели в заблуждение, что это, – я щелкаю пальцами, – экстази... – А в следующий раз ты чем обожрешься? – Тобой, – улыбаюсь я. – Знаешь, меня поражает твое абсолютное спокойствие. Ты рассказываешь об этом так, будто речь идет о пачке сигарет... равнодушно. Если тебе все так параллельно, какого черта просто не свалить сейчас? – Наташ, у меня проблема. – О да! Я ее даже видела. – Другая. Сегодня на съемке у меня девушка в зале умерла... наверное... то есть ее отвезли в больницу. А там... не знаю... – Тебе это важно? – Наташа, это ужасно: видеть, как на твоих глазах человек падает навзничь, а его продолжают снимать... две камеры, крупным планом. Это убивает. – Завтра поднимется вой в СМИ по поводу этого случая? У тебя рейтинги упадут? Тебя уволят? – Рейтинги, скорее, поднимутся. Только вот у меня что-то опустилось... Как будто прокололи насквозь... – Ты мне предлагаешь обсудить это сейчас? Погрузиться во вселенский траур вместе с тобой? – А где твое неизменное человеколюбие? – говорю я грустным голосом. – Ты постоянно говоришь о том, как важна человеческая личность... как страшно, то, что порой происходит с людьми! – Не передергивай! Мне страшно, что происходит с нами. Здесь, сегодня. Прости, я не готова обсуждать твои телевизионные страдания. – А ты считаешь, что гребаное видео, снятое за день до нашего знакомства, это лучшая тема для обсуждения? – Ты ведешь себя поразительно лицемерно. – Она садится на стул. – Все равно как если бы ты поймал меня с кем-то в постели, а я бы тебе потом часами рассказывала, что у меня в школе карантин из-за свиного гриппа. Бедные дети, бедная я, как всех жалко. Как меня это заботит сейчас. Ты прости, что так в постели вышло, но сейчас меня просто очень заботит, да что там, убивает судьба детей. А о моей параллельной половой жизни давай поговорим в другой раз. Это же было вчера? Понимаешь, как ты выглядишь со стороны? Или еще дальше расшифровывать? |