Книга Опаловый кулон, страница 33 – Маргарет Уэй

С первого момента знакомства Брод почувствовал, что Осборн ему неприятен.

Они засиделись за кофе, который пили, по предложению Фи, на веранде, наслаждаясь желанной ночной прохладой и небом, усыпанным мириадами сверкающих звезд, небом пустыни.

Когда Барри Маттесон предложил коллегам пойти спать, Мартин повернулся к Ребекке.

— Пройдемся немного по саду, Бекки, вспомним прежние времена. Я еще не рассказал тебе кое о ком из старых друзей. Помнишь Салли Гриффитс и ее сестру? Дину Маршалл? Они организовали собственную школу для одаренных детей. И дела идут прекрасно. А Гордона Кларка? Он был без ума от тебя. Да и кто не был!

И ты тоже, подумал Брод, и ему захотелось укрыть Ребекку в своих объятиях.

— Ну, только недолго. — Ребекка встала, понимая, что выбора у нее нет. Из разговора за столом Мартин теперь точно знал, что и Брод, и Фи считают ее свободной женщиной. Фи даже сказала, что в будущем Ребекка станет кому-нибудь идеальной женой. — Я минут на десять, не больше, — сказала Ребекка Броду, — я знаю, ты всегда запираешь двери. — В действительности Брод никогда ничего не запирал.

Фи, улучив момент, шепнула Броду:

— Присматривай за ней, дорогой. Что-то в этом молодом человеке мне не нравится.

— Обязательно, — кивнул, соглашаясь, Брод.

— Бедняжка Ребекка! — сказала Фи с тревожно бьющимся сердцем. — Она что-то скрывает, Брод.

— Я это знаю! — Лицо Брода приобрело напряженное выражение. — Не могу тебе точно сказать, в чем дело, но она сильно встревожена.

Пока гости расходились по комнатам, Брод, незаметно следуя за Ребеккой и Мартином, беззвучно двигался вдоль боковой веранды, потом по темному саду, все время прислушиваясь к доносившимся до него голосам. Он никогда в жизни не подслушивал, но сейчас не испытывал ни малейшего угрызения совести по этому поводу. Эти двое оба притворялись.

Стоило им удалиться от дома, Мартин схватил «

Ребекку за руку. Она с силой вырвалась.

— Тебе не поздоровится, если я закричу, — предупредила она с тихой яростью в голосе. — Брод тебя просто убьет.

— Ну, ему придется потрудиться, — с издевкой произнес Мартин.

— Как бы не так! — сказала Ребекка с отвращением. — Он выше тебя на целую голову. И во всех смыслах, понял?

— Влюбилась в него, да? — презрительно ухмыльнулся Мартин. На него нахлынули прежние воспоминания, и он, как прежде, ощутил злобную ревность.

— Тебе не обязательно это знать.

— Нет, обязательно!

— Тебе нужна помощь, Мартин. И всегда была нужна, — Я хочу, чтобы ты вернулась. Во всем, что случилось, виновата ты.

— Тебе просто хочется так считать, — устало проговорила Ребекка. — Я же говорю, тебе нужна помощь.

— Я подстроил все так, чтобы приехать сюда, сказал Мартин со злобным торжеством в голосе. Прочитал как-то в газете, что ты снова работаешь над биографией. На этот раз — Фионы Кинросс. Немного усилий с моей стороны, и судьба отдала тебя мне в руки. Ехать должен был другой сотрудник, но я здорово умею плести интриги.

Это уж точно, подумал Брод, подходя ближе.

— Какую же пользу ты надеешься извлечь? Даже если бы ты был последним мужчиной на земле, я бы все равно к тебе не вернулась, — голос Ребекки звучал невыразимо устало.

Я бы ни за что тебя не отпустил, подумал Брод.

— Это еще один удар ножом мне в сердце, — взорвался Осборн.

— У тебя нет сердца, Мартин. У тебя просто сильно раздутое самомнение.

— Ты что же? На Кинросса нацелилась? Ты всегда была птицей высокого полета.

Брод сжал кулаки.

— Ты имеешь в виду, что я согласилась выйти за тебя? — Теперь в ее голосе было лишь ледяное презрение.

— Моя семья не какая-то обыкновенная, хвастливо заявил Осборн. — У нас прекрасные связи. Это было большой приманкой для тебя. Думаешь, я этого не знаю?

— Мартин, я возвращаюсь в дом. Ты несешь все тот же вздор, но я не желаю его больше слушать.

Он схватил ее за плечо.

— Ты мне за все заплатишь. Клянусь!

— Давай, действуй! — Ребекка вырвалась и отпрянула от него.

— Что тут происходит? — На дорожке перед ними неожиданно возник Брод. В слабом свете, который падал с веранды, он казался высоким, сильным и явно пребывал в большом гневе. — Вы гость у меня в доме, Осборн, — резко произнес он. — Похоже, вы пристаете к Ребекке. Я пришел к ней на помощь.

Казалось, Осборну не хватает воздуха.

— Пристаю? Поверьте, мистер Кинросс, подобное мне и в голову не могло прийти. Вы все совершенно не правильно истолковали.

— Неужели? Ребекка, подойди сюда. — Брод жестом показал, где она должна стоять. Рядом с ним. В таком случае вам следует все мне объяснить. Вы провоцировали Ребекку весь вечер. Я ведь не дурак.

— Ну, дураком я бы вас никогда не назвал. — Уверенный голос Осборна дрогнул. — Я был потрясен, когда увидел здесь Бекки. Откуда же мне: было знать?

— Вот и расскажите мне, откуда. — Брод решил сделать вид, будто ничего не знает.

— Он прочитал в газете, что я здесь, — сказала Ребекка, не осмеливаясь взглянуть на Брода. — Ему удалось убедить мистера Маттесона, что он лучше всех подходит для этой миссии.

— Зачем вам это понадобилось? — спросил Брод.

— Если бы вы только знали! — Осборн вдруг сжал голову руками, словно человек, вынужденный говорить под давлением горьких обстоятельств. — Неужели это преступление, если человек пытается вернуть свою жену?

— Боже милостивый! — воскликнула Ребекка, обращаясь с мольбой к равнодушным небесам. Застигнутый врасплох Брод отшатнулся, словно от удара. Блаженство последних недель было мгновенно разбито и втоптано в землю. Доверие рухнуло. Самым же нелепым было то, что она сама навлекла несчастье на свою голову. Одна ужасная ошибка может навсегда искалечить жизнь.

— Я лишь хочу вернуть ее. — Осборн говорил тихо, взволнованно, но его голос казался Броду неприятным. — Я люблю ее. Я не переставал любить ее.

Это казалось правдоподобным. Несмотря на это или, может быть, именно поэтому, — Брод неожиданным движением схватил Осборна за лацканы пиджака и резко дернул к себе.

— Постойте-ка! Вы хотите сказать, что Ребекка ваша жена? И вы приехали сюда, в мой дом, чтобы попробовать добиться примирения?

— Клянусь, я не знал, что мне еще делать. Она все эти годы отказывалась встретиться со мной, не отвечала ни на мои письма, ни на слезные просьбы моей матери.

— Все эти годы? О чем мы тут говорим? Выходит, вы не были вместе все эти годы? — Брод был не на шутку рассержен.