Онлайн книга «Близкие люди»
|
— Растрепа, — пробормотал Степан ему вслед так, чтобы он слышал. — А что, вчера нельзя было собраться?! — заорал он, захлопнув наконец портфель. — Почему я должен помнить о том, что у тебя сегодня теннис, а ты сам ничего не помнишь?! — Я помнил, помнил!.. — закричал в ответ Иван. — А потом забыл… Пап, где мои шорты? Степан даже рычать уже не мог. Он зашел в комнату, по который в панике метался Иван, в бешенстве выворотил с полки все, что там лежало, выудил из безобразной кучи на полу шорты и майку, с силой развернул Ивана спиной к себе и запихал барахлишко ему в рюкзак. Иван только сопел испуганно. — Где ракетка? — В школе осталась, пап… В моем шкафчике. — Да шевелись ты, Христа ради! Мне нужно было выехать уже двадцать минут назад! «Тем более сегодня на моем объекте в Сафоново мой собственный зам нашел труп моего собственного рабочего». Черт, черт, черт!! Они оба выскочили из подъезда так, как будто за ними гнались разбойники, и стали оглядываться в поисках машины Степан всегда забывал, где именно ее оставил. В этот момент они были просто не правдоподобно похожи друг на друга. — Вон она, пап! На ходу доставая ключи и толкая перед собой сына, Степан бросился к машине. — Садись, Иван. И чтобы сразу пристегнулся! Несмотря на то что тяжеленный джип был безопасен и надежен, как «конкорд», Степан испытывал какое-то почти мистическое уважение к привязным ремням. Леночка никогда не пристегивалась… Вчера весь день шел дождь, машина была не просто грязной, она была вся, от колес до крыши, заляпана толстым слоем засохшей глины и песка. — Иван, не прислоняйся! Ты что, не видишь, какая грязь?! «Надо хоть стекла протереть, а то поеду, как в танке…» Степан кинул в салон портфель, машинально отметив, что Иван сосредоточенно пихает пряжку ремня в замок, выхватил из дверного кармана тряпку и стал остервенело тереть лобовое стекло. Он тер, и из-под тряпки, отраженное стеклом, как в сказке проступали голубое опрокинутое небо и тонкое сплетение еще голых веток. Какой теплый в этом году апрель. Съездить бы с Иваном в лес, подышать весной, как это называла мама. Наверное, дороги уже растаяли, а где-нибудь повыше не только растаяли, но уже и высохли. Из-под жухлой прошлогодней травы наивными стрелами вылезает молодая, на пригорках печет, и из срезанной березовой ветки торопливо капает прозрачный сок. «Если к субботе я буду способен двигаться, свожу Ивана в лес, и черт с ними, со всеми делами». Степан обежал капот и стал тереть стекло с другой стороны. Странное дело. Ему показалось, что капот почему-то теплый. Он даже осторожно потрогал шероховатую от грязи поверхность. Солнце с утра нагрело, понял он. Надо же, какой теплый в этом году апрель!.. Степан распахнул водительскую дверь, сунул на место тряпку и взгромоздился за руль. — Готов? — спросил он у Ивана. Он всегда его об этом спрашивал перед тем, как тронуться. — Готов! Степан запустил двигатель, напялил темные очки, придававшие ему совершенно классический бандитский вид, и нажал кнопку на приемнике. Обернувшись через плечо и сопя от неудобного положения, он осторожно выбирался с крошечного асфальтового пятачка. — Иван, что ты сделал с приемником, почему он не работает? — Я его не трогал! — В голосе неподдельное и совершенно искреннее негодование. — Ты же не разрешаешь!.. — А ты всегда делаешь только то, что я разрешаю? — усмехнулся Степан. Он притормозил перед выездом на Бульвары и посмотрел на приемник. — А говоришь, не трогал! Приемник был переключен с радио на CD. Компакт-диски Степан в машине никогда не слушал. — Ну что? Не трогал? — Не трогал! — Не ври мне никогда! Но у него не было никакого желания препираться с сыном. Он вышел на финишную прямую. Ему осталось только доехать до школы — и он освободится от Ивана, по крайней мере до вечера. За это время он должен переделать все свои дела, разобраться, что именно натворили его козлы-работяги, кто там кого укокошил или не укокошил, позвонить Сергею Рудневу и постараться убедить его в том, что он, Степан, ситуацию полностью контролирует, хотя он ее ни черта не контролировал, но Рудневу об этом знать не полагалось. — Пап, ты, по-моему, слишком быстро едешь… — Нормально я еду! — Степан кидал джип в любую освободившуюся щель, куда он только мог пролезть. Нетерпение и беспокойство жгли его изнутри. — Иван, скажешь своей учительнице, что я приеду, когда смогу, хорошо? — Хорошо, — ответил Иван с тяжелым взрослым вздохом. — Скажу. Пап, а можно мне в субботу пойти к Димке на день рождения? Это означало, что его придется куда-то везти, а потом оттуда забирать. И никакого леса. — Посмотрим, — сказал Степан неопределенно. Он даже представить себе не мог, что именно ждет его в субботу. До нее еще предстояло дожить. — Ты всегда так говоришь, когда не хочешь меня пускать, — сказал Иван горько. — Меня скоро никто приглашать не будет! — Вот и замечательно, — пробормотал Степан. В редкие выходные, когда ему не нужно было никуда нестись, он старался хотя бы выспаться на несколько дней вперед. Таскать Ивана из конца в конец Москвы или — еще хуже! — к кому-нибудь на дачу было выше его сил. — Давай! — сказал Степан, затормозив у чугунных ворот небольшого нарядного особнячка, в котором помещалась Иванова школа. — Вон твой Валерий Владимирович на крылечке… Иван полез из машины. Он был явно расстроен. Плохое утро. И день, наверное, будет еще хуже… — Лапу давай, — приказал Степан, глядя, как он тащит за собой рюкзак. — Забыл? — Забыл, — признался Иван и протянул худую и совсем плоскую ладошку. В Степановой руке могли поместиться четыре такие ладошки. — Пап, приезжай скорей… — Ладно, не ной, — оборвал Степан. — Если ничего не произойдет, я тебя заберу как обычно. |