Книга Жестокие игры, страница 36 – Джоди Пиколт

Она лежала на боку, вжавшись в тело Джека, как жемчужина в раковину. Она чувствовала его каждой клеточкой кожи, чувствовала вкус своего тела на его пальцах, чувствовала тот момент, когда его дыхание становилось ровным — он засыпал. Но острее всего, пока они лежали прижавшись друг к другу, она чувствовала, что они на равных. Оба равны, никто никому не пытается угодить, ни у кого нет превосходства. Есть просто Эдди, которая слушает Джека, который слушает Эдди.

«Куда бы ты полетел, если бы у тебя был самолет?»

«Какое твое самое раннее воспоминание детства?»

«Ты хотел бы жить вечно?»

Эти вещи они обсуждали, когда наступала ночь и когда зажигалась утренняя заря. Его нежелание говорить о прошлом прорвало, словно плотину: теперь он рассказывал ей о своем учительстве, об аресте, о том, как сидел в тюрьме. Иногда Джек клал руку ей на грудь. Иногда его пальцы ласкали ее между ног — тогда слушать становилось непросто. Но так он поступал настолько часто, что она перестала вздрагивать каждый раз, когда это случалось.

— Можешь спрашивать меня о чем угодно, — сказал он, — я отвечу.

Эдди знала, что он не лжет. Поэтому временами с уст так и рвался вопрос, ответ на который она хотела услышать больше всего: «Надолго ты здесь?»

Джек стоял у окна комнаты для гостей в доме Роя Пибоди и глупо улыбался, видя, как Стюарт Холлингз снова ведет по улице свою корову. Невероятно, но ему захотелось засвистеть. Это заслуга Эдди. Он открыл дверь и вышел в гостиную, напевая себе под нос.

— Рой, сегодня такое прекрасное утро, что даже вы не сможете испортить мне аппетит!

Он остановился как вкопанный, заметив, как Эдди шепотом горячо спорит с отцом.

— Джек, — вспыхнула она, — привет!

— Доброе утро, — ответил он, засовывая руки в карманы.

Рой перевел взгляд с одного на другую и воздел руки.

— Ради всего святого, неужели вы думаете, что я ничего не знаю? Боже, Джек, ты даже спать домой не приходишь, придется снизить арендную плату. Отбрось ложную скромность и садись рядом с Эдди. Только не начинай ее лапать, пока я не допью кофе, договорились? Без доброй порции кофеина человеку моего возраста такого не вынести.

Эдди слабо улыбнулась Джеку.

— И о чем же вы говорили? — спросил он, под пристальным взором Роя чувствуя себя семиклассником.

— Да так… — начала Эдди.

Но Рой тут же отрезал:

— Ни о чем.

Потом Джек заметил ведро с мыльной водой у кресла Роя. Сверху плавала мочалка.

— Хотели помыть машину?

Рой бросил на него сердитый взгляд.

— Нравится бить лежачего, да?

— У него нет машины, — ответила Эдди вполголоса. — Отобрали из-за вождения в нетрезвом виде.

— Тогда что? Генеральная уборка?

Рой с Эдди переглянулись.

— Да, — ответил он, хватаясь за подсказку Джека. — Нужно окна помыть. Они такие грязные, что я уже не могу отличить Стюарта от его коровы.

— Я помою, — предложил, вставая, Джек.

— Нет! — хором ответили отец и дочь.

— Мне нетрудно. Обещаю, на работу я явлюсь вовремя. Кстати, кажется, в кладовке я видел лестницу.

Он обошел ведро и открыл дверь.

Краска — злая и красная — еще не высохла. «Уезжай домой».

Джек дрожащей рукой коснулся двери.

— Это уже не в первый раз, верно?

— Вчера тоже написали, — признался Рой. — Я вытер до того, как ты встал.

— Почему вы мне не сказали? — Джек повернулся к Эдди. — А ты?

— Джек, если не обращать внимания, они скоро отстанут.

— Нет, — ответил Джек. — Если не обращать внимания, тебя подомнут.

Он распахнул дверь, оставив на ней пятно краски, словно каплю крови.

Джиллиан приснилось, что кто-то звонит в дверь. Она лежала в постели, ей было настолько плохо, что она едва могла разлепить глаза, но визитер оказался настырным. Спустя вечность ей все-таки удалось свесить ноги с кровати. Она прошлепала по лестнице и рывком открыла дверь. За дверью стоял отец, в его руке — пистолет.

— Джилли, — произнес он и выстрелил ей прямо в сердце.

От испуга она проснулась вся в поту и отбросила стеганое одеяло. Было раннее утро, всего половина седьмого, но снизу уже раздавались голоса.

Мгновение спустя она на цыпочках пробралась к кухне.

— Единственное, что я говорю, Том: он выбрал этот городок не просто так, — сказал ее отец.

Он обращался к отцу Уитни. Джиллиан заглянула и увидела Эда Абрамса и Джима с фармацевтической фабрики.

— Я не понимаю, что мы можем сделать, — ответил Том. — Кстати, Чарли Сакстона ты на эту встречу не позвал.

— Чарли я всегда рад, к тому же он продолжает носить золотой значок полицейского.

Эд покачал головой.

— Не знаю, Амос. Не похоже, чтобы он шевелился.

— Кто? — поинтересовалась Джилли, выходя из укрытия. С грацией зрелой женщины она налила себе чашку кофе и юркнула отцу под руку. — Доброе утро, папочка! — сказала она, целуя его в щеку. — Здравствуйте, мистер Абрамс, мистер О'Нил, Джимми!

Мужчины невнятно пробормотали слова приветствия, старательно отводя глаза от ее импровизированной пижамы: просторной футболки и отцовских широких трусов. Между приспущенной резинкой и краем футболки виднелась тонкая полоска нежной кожи.

— Так кто это не шевелится?

— Вот поэтому, — внезапно заявил Амос, — вот поэтому мы должны взять инициативу в свои руки.

Он ухватился за футболку Джилли и сжал ее в кулаке так, что ткань натянулась на бутонах груди. Девочка замерла, охваченная странной смесью унижения и силы, которой, как она видела, обладает ее тело, способное превратить мужчин в рабов.

Том О'Нил встал.

— Нам пора.

Эд Абрамс кивнул, за ним Джимми.

Амос пошел провожать гостей, намеренно понизив голос, чтобы Джилли не слышала, о чем они говорят. Что-то произошло, она должна это выяснить. Она дождалась, пока в кухню вернулся отец.

— Папа, ты расскажешь мне, что происходит?

Амос некоторое время пристально смотрел на дочь, пока вновь обрел способность говорить.

— Давай ты сперва оденешься, — ответил он, взял ее за руку и повел наверх.

Чарли вздрогнул, когда дверь его кабинета резко распахнулась. На пороге стоял злой как черт ставший на учет в его городе обвиненный в изнасиловании Джек Сент-Брайд. За его спиной маячила секретарша.

— Простите, шеф. Я пыталась его остановить, но…