Книга Пески смерти, страница 49 – Александр Лидин

— Значит, нужно идти к белым мундирам.

— Но они обманут и оберут нас.

— Тогда надо идти к Сулейману, они не станут обманывать его — он мулла.

— А мы в результате получим гроши.

— Иначе мы можем вообще ничего не получить. Беги к Сулейману, расскажи ему все. Он решит, как подступиться к белым мундирам. И помни: лучше быть нищим другом муллы и благословленным Аллахом, чем с русским золотом, но проклятым всеми…

Дальше я не слушал. Развернувшись, я, стараясь двигаться совершенно бесшумно, направился назад к «своим» подельникам. Нет, конечно, я мог бы ворваться на кухню и пристрелить обоих. В конце концов, после того, что случилось той ночью, плюс-минус труп ничего не решает. Если честно, я в первый момент захотел именно так и поступить. Но, во-первых, выстрелы услышали бы соседи, а во вторых… у меня перед глазами все еще была та мертвая женщина. И я не хотел больше никого убивать. Слишком много смертей. Даже если мы добудем сокровища Гоцлара, я никогда не забуду, какую чудовищную цену нам пришлось за них заплатить.

Поднявшись назад, я с удивлением обнаружил одного Вельского. Гуггенхайм исчез.

Я растолкал спящего.

Тот сел на матрасе и уставился на меня мутными красными глазами.

— Чего тебе, Гришка? — беззлобно пробормотал он, пытаясь разлепить смежившиеся веки.

— Уходить надо, — пулей выпалил я.

Вельский с интересом поднял голову и посмотрел мне в глаза, потом, тяжело вздохнув, потянулся и снова уткнулся взглядом в пол.

— Вот и господин Гуггенхайм изволили отбыть.

— Собирайтесь, — схватил я его за плечо. — Скорее. Хозяева собираются донести на нас в полицию. Скоро тут полным-полно будет солдат. Надо бежать.

Вельский вновь с недоумением посмотрел на меня.

— Бежать? Куда? Зачем? А золото? А Грищенков? Он же отправился договориться.

— Пошли, — торопил я. — Черт с ним, с золотом. Грищенков увидит полицейских, не сунется. Пошли. На каторге золото не понадобится.

— Погоди, не мельтеши, — Вельский медленно встал, одернул френч. — Никуда мы отсюда не уйдем. Или…

Но договорить он не успел. Со скрипом распахнулись ворота, и во двор степенным шагом вошли три верблюда. А с ними Грищенков и несколько азиатов.

— И что все это значит? — удивился я.

— Думаю, босс договорился с людьми Акур-паши.

— Но ведь мы хотели вернуть государево золото!

Вельский посмотрел на меня так, словно я был малым неразумным ребенком.

— И как ты, Григорий, себе это представляешь? Фискалы не выпустили бы нас… Да и губернатор скорее удавится, чем заплатит положенную четверть вознаграждения. Нет уж… Проще договориться с бандитами. Они увезут золото в Афганистан, поменяют на гашиш, и пусть потом царские ищейки сводят с ними счеты. А мы выйдем чистыми из этой игры и, как я подозреваю, с большим наваром…

Он хотел еще что-то добавить, но тут на пороге появился Грищенков.

— Чего расселись? Давайте вниз и помогайте грузить ящики. Чем быстрее эти верблюды уберутся со двора, тем будет лучше.

— Но… — начал было я.

— О хозяевах не беспокойся, — улыбнулся Грищенков. — Я знал, что они попытаются выдать нас белым мундирам, и люди Акур-паши позаботились о них.

И дав понять, что разговор окончен, он повернулся, чтобы вернуться назад во двор. Я хотел остановить его, задать ему кучу вопросов. Почему Акур-паша? Зачем продавать ему за бесценок золото, за которое уже заплатило жизнями столько людей? Почему мы не пошли в полицию, как это было оговорено заранее?.. И так далее. Однако получилось так, что вопросов было слишком много. В какой-то миг я растерялся, не зная, с чего начать, а потом подходящий момент оказался упущен, и мне ничего не оставалось, как помогать грузить ящики с золотом.

В конце концов, надо было как-то выбираться из создавшейся ситуации. Грищенков предложил выбор, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Но прежде чем выйти во двор грузить ящики, я заглянул в дом. Старик и его дочь были в той же комнате, где я оставил их. Они лежали на полу в лужах крови — у обоих было перерезано горло. Но когда Грищенков успел? Он ведь только что зашел на двор, а потом сразу поднялся к нам. Да и не в его стиле резать людям глотки. Я, например, не смог бы его представить в этой роли. Пристрелить азеров, как бешеных псов, да, это в его стиле, но резать ножом… А может, это дело рук Гуггенхайма? Вечно он чем-то недовольный… А может, тут был еще кто-то? Человек Акур-паши, который присматривал за хозяевами? Тогда куда делся этот ассасин?

Со двора меня вновь позвали, и мне пришлось торопливым шагом бежать на погрузку. В конце концов, чем быстрее мы избавимся от золотых слитков, тем спокойнее будет.

— Äber, äber! [5] — кричали туркмены. Они выстроились цепочкой и быстро передавали ящики из рук в руки. Мы же принялись снимать ящики с подвод и передавать первому из цепочки — здоровенному азиату в огромной мохнатой шапке — настоящем рассаднике вшей.

Погрузка заняла минут пять, не больше. И за все это время я так и не успел перекинуться с Грищенковым ни единым словом. А после, когда погрузка закончилась, он исчез вместе с башибузуками и верблюдами. И вновь мы остались вдвоем с Вельским, который, недолго сомневаясь, отправился назад, на второй этаж хибары, спать. Помню, я тогда поразился стальной выдержке этого человека. Пойти и спокойно лечь спать, когда его ищут полицейские всей округи, а внизу, на первом этаже, плавают в крови два трупа.

К тому же я не был уверен, что ассасин, прикончивший хозяев, покинул здание, а зная злобный характер афгулов, стоило держать ухо востро. Мне, например, совершенно не хотелось, чтобы кто-то мне сонному перерезал горло.

Нервничая, я ходил из угла в угол, не зная, что и предпринять. Больше всего мне хотелось повернуться и исчезнуть, навсегда забыв и о Грищенкове, и о золоте. Но Гоцлар, город Древних — вот что влекло меня, и не столько даже своими сокровищами, сколько мистическими тайнами, которые ожидали за его стенами.

Я должен был найти этот город… Если бы я тогда знал, скольким еще придется умереть ради дороги в Гоцлар…

Однако возвращаюсь к тому злополучному дню. С час я метался по комнатам пустого дома. А потом в ворота громко постучали.

— Открывайте, полиция!

Эти слова хлестнули меня словно кнутом.

— Ваш товарищ господин Гуггенхайм нам все рассказал. Сдавайтесь, и мы не станем стрелять.

Подлый предатель!

Я схватился за револьвер, а потом понял, что все бессмысленно. В самом деле надо сдаваться и надеяться лишь на здравомыслие полицейских чинов. Но Вельский! Я сломя голову бросился к нему в комнату, но… не успел.