Онлайн книга «Дело о похищении Бетти Кейн [= Загадочные события во Франчесе ]»
|
— Нет. — Вы пришли сюда не потому, что вас запугали? Она немного помолчала, видимо, борясь с собой, и наконец выдавила: — Нет. — Вам никто не подсказывал того, что вы должны были говорить? — Нет. И все же у присяжных сложилось впечатление, что она явилась в суд против своей воли и ее показания были ей кем-то навязаны. Других свидетелей обвинения не было, и Кевин, прежде чем приступить к своей главной задаче, решил сначала покончить со всеми сомнениями относительно роли Глэдис Риз. Выступил графолог, засвидетельствовавший, что надпись на карте Канады и записка написаны одной и той же рукой. Было очевидно, что и присяжные пришли к этому же выводу, поэтому, когда Майлс Эллисон высказал предположение, что графологи, бывало, ошибались, чувствовалось, что он говорит это лишь по долгу службы, убежденности — не было в его голосе. Кевин ответил на это вызовом эксперта по отпечаткам пальцев, заявившего, что и на карте, и на коробочке, в которой лежали часы, одинаковые отпечатки пальцев. А теперь, когда было установлено, что Глэдис Риз в, то время, как она выступала в полицейском суде, держала у себя часы, украденные из дома Фрэнчайз, а затем в порыве раскаяния их вернула, — теперь Кевин мог приступить к главному — к развенчанию Бетти Кейн… Когда в зале прозвучало имя свидетеля Бернарда Уильяма Чэдуика, послышался удивленный шепот. Читатели газет с этим именем знакомы не были, оно нигде не упоминалось. Кто этот человек? Зачем он явился сюда? Что собирается сообщить? А он явился, чтобы сообщить, что работает в лондонской фирме, приобретает для нее фарфор и разные модные безделушки, что он женат и проживает вместе с женой по такому-то адресу. — Вам приходится ездить в командировки? — спросил Кевин. — Да. — В марте текущего года вы побывали в Ларборо? — Да. — В Ларборо вы познакомились с Бетти Кейн? — Да. — Как вы с ней познакомились? — Она меня подцепила. Эти слова вызвали мгновенный и единодушный протестующий отклик в зале суда. Какие чувства испытывали уличенные во лжи Роз Глин и Глэдис Риз, никого не волновало, а вот имя Бетти Кейн было священно! О Бетти Кейн, напоминавшей святую Бернадетту, так небрежно отзываться нельзя! Судья сделал выговор публике за шум в зале, а затем сделал выговор свидетелю. Что это значит — «подцепить»? Не соблаговолит ли свидетель придерживаться общепринятого языка? — Расскажите суду, как вы с ней встретились, — предложил Кевин. — Ну, я как-то зашел в отель «Мидланд» выпить чаю. И она… ну… в общем, она со мной заговорила. Она там тоже чай пила. — Она была одна? — Да. Совсем одна. — Не вы первый с ней заговорили? — Да я даже ее и не заметил! — Как же она обратила на себя ваше внимание? — Улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ, ну и продолжал читать свои бумаги, служебные бумаги… Тут она заговорила со мной. Спросила, чего это я читаю, ну и так далее… — Знакомство продолжилось? — Ага. Она сказала, что любит в кино ходить и не пойду ли я с ней. — Ну, свои дела в тот день я вроде бы прикончил, а девочка была славненькая, я и говорю: ладно, пойдем. А назавтра мы поехали кататься на моей машине. Я-то по делам ездил, а она захотела прокатиться со мной, а потом где-нибудь вместе поужинать, перед тем как к тетке вернуться. — Она рассказывала вам о своей семье? — Да. Говорила, что дома ей плохо, что никто о ней не заботится. Вообще жутко жаловалась на свою семью, но я — ноль внимания. Эдакая гладкая, упитанная штучка… — Что? Что? — грозно перебил судья. — Она выглядела молодой девушкой из благополучной семьи, милорд. — И как долго продолжалась ваша идиллия в Ларборо? — спросил Кевин. — Совпало так, что мы в один и тот же день должны были уезжать. Ей надо было домой — каникулы кончились, она уж и так задержалась у тетки, чтобы со мной встречаться, — ну, а мне надо было по делу в Копенгаген. Она вдруг заявила, что не хочет домой и не возьму ли я ее с собой в Данию. Я сказал, что нет. Я уже не считал ее таким невинным ребенком, каким она мне поначалу показалась, я уже к этому времени ее лучше знал, но все же думал, что девчонка неопытная… Ей же всего шестнадцать. — Это она вам сказала, что ей шестнадцать? — Ей исполнилось шестнадцать как раз в Ларборо… — и, скривив в усмешке губы под черными усиками, Чэдуик добавил: — Это мне стоило золотой губной помады. Роберт взглянул на миссис Уинн и увидел, что она закрыла лицо руками. Лесли, сидевший рядом с матерью, уставился на Чэдуика недоверчиво и испуганно. — Итак, когда она попросила вас взять ее с собой, вы считали, что она неопытная шестнадцатилетняя девочка? — Вот именно. — Когда же вы изменили свое мнение о ней? — Она… Ну… убедила меня, что она не… — Что «не»? — Что не неопытная. — Итак, вы решили, что можете, не испытывая угрызений совести, спокойно взять ее с собой в Данию? — Ну, положим, угрызения-то у меня были, но с девчонкой было так… ну, весело, что ли, что неохота было с ней расставаться… — Значит, вы с ней поехали за границу, выдав ее за жену? — Да. — А она не боялась, что семья будет о ней беспокоиться? — Нет. Она мне сказала, что у нее еще две недели каникул и дома будут думать, что она у тетки в Мэйншиле. Тетке она сказала, что едет домой, а домой написала, что осталась у тетки. — Вы помните, когда именно вы уехали из Ларборо? — Помню. Двадцать восьмого марта во второй половине дня я договорился с ней встретиться на автобусной остановке в Мэйншиле. Там она меня и ждала и села ко мне в машину. Перед тем как задать следующий вопрос, Кевин сделал паузу, чтобы присутствующие успели полностью оценить важность этого сообщения, и Роберт подумал, что если бы в зале суда не было ни одного человека, и тогда наступившая тишина не могла бы быть более мертвой. — Итак, вы взяли ее с собой в Копенгаген. Где вы остановились? — В отеле «Красные башмачки». — Сколько пробыли там? — Около двух недель. В зале послышался ропот удивления… — А затем? — Ну, вернулись в Англию пятнадцатого апреля. Она мне сказала, что ей надо быть дома шестнадцатого. А по дороге вдруг говорит, что должна была вернуться одиннадцатого, и, значит, выходит, что уже четыре дня неведомо где пропадает… |