Книга Отравленный трон, страница 42 – Селин Кирнан

Спустя несколько мгновений из покоев Лоркана вновь раздались крики — это двое мужчин продолжили свою битву.

Стража следила за ними с деланым безразличием на лицах, а наконечники их копий поблескивали в косых лучах солнца. Рази впился взглядом в дверь, он учащенно дышал и принял воинственную позу. Он был на взводе и мог взорваться в любую минуту.

Винтер взглянула на стражников. Их кровь уже была взбудоражена происшествием на холме, а крики из комнаты Лоркана встревожили их до крайней степени. Она боялась последствий, которые могли обрушиться на Рази, начни он сейчас спорить с королем. Сейчас он с трудом сдерживал гнев, Винтер чувствовала, как ярость струится по его телу, словно бурная подземная река. Если Рази пойдет на прямое столкновение с королем, дело кончится кровью. А в его нынешнем состоянии он способен довести до конца любое начатое дело, и это уже будет государственной изменой. Его повесят, утопят и четвертуют без всякого оправдания и помилования.

— Рази, — тихо сказала она и потянула его за руку.

Юноша заворчал и вырвал ладонь, устремляясь к двери.

Внезапно крики прекратились. Они застыли, думая только о том, что же могло происходить в наполнившейся молчанием комнате. Глаза Рази расширились, а Винтер сдавленно хныкнула от страха, когда они вслушались, пытаясь различить обрывки разговора. Рази уже почти коснулся ручки двери, но тут дверь распахнулась, и в проеме возник Джонатон с искаженным от ужаса лицом.

— Помоги ему, — сказал он.

Рази рванулся внутрь, и Винтер последовала за ним.

— Я убил его, так ведь? Он умер!

В иных обстоятельствах страх и сожаление в голосе Джонатона заставили бы Винтер изумленно уставиться на него, но сейчас все ее внимание было приковано к отцу.

— О, Рази! Рази! Он умер!

— Тшшшш! — Рази поднял руку, и они усилием воли замолчали и притихли. Помрачнев, он склонился над Лорканом. Затем быстро повернулся, порылся в своей сумке и вытащил оттуда деревянную слуховую трубку и маленькое зеркальце.

— Сын… — начал Джонатон, но Рази обернулся и резко велел ему заткнуться. Король отступил, плотно сжав губы, и с полными слез глазами смотрел, как Рази подносит зеркальце к приоткрытым губам Лоркана.

Хмурясь, Рази внимательно осмотрел зеркальце, затем приставил слуховую трубку к груди Лоркана и прислушался. Винтер схватилась за изножье кровати и задержала дыхание, вся обратившись в слух, как будто она тоже смогла бы услышать то, что пытался обнаружить Рази.

Лоркан был недвижен, словно камень. Его ресницы, брови и редкая щетина на небритых щеках поблескивали в свете солнца, который лился в окно комнаты. Это придавало его неподвижному лицу убедительную и пугающую иллюзию жизни. Но широкая грудь не вздымалась. Большие руки покоились на белых простынях, тяжелые, будто вырезанные из мрамора.

«Папа. Ох, папа. Очнись».

Рази отбросил слуховую трубку и вновь наклонился над отцом Винтер, прижавшись ухом прямо к груди мужчины. Его челюсти сжимались, когда он стискивал зубы. На его лице все отчетливее проступало отчаяние.

Внезапно Рази выпрямился, занес над головой кулак и ударил им, как молотом, прямо в центр груди Лоркана. Джонатон отпрыгнул и вскрикнул от потрясения, но Рази не обратил на него никакого внимания, поскольку снова наклонился, прижавшись ухом к груди Лоркана. Винтер всхлипнула, увидев, что на лице Рази отражается глухое отчаяние и безысходность. Но он еще раз размахнулся и сильно ударил кулаком в грудь отца Винтер, крикнув при ударе так, как будто он злился на Лоркана. Затем он вновь прижал ухо к широкой груди, напряженно вслушиваясь. Винтер и Джонатон задержали дыхание. Рази что-то пробурчал и переместился, поднеся ухо к губам Лоркана. Мгновение он оставался неподвижен и сосредоточен, а затем Винтер увидела, как дрогнули его веки, а в уголках губ появилась тень улыбки.

— Молодчина… — прошептал он и прижался лбом ко лбу ее отца.

Его рука едва заметно поднялась, когда грудь Лоркана расширилась при слабом вдохе. А потом Винтер перестала их видеть, потому что ее глаза ослепли от слез. Но она расслышала, как Рази еще раз пробормотал: «Молодчина». Затем он начал спокойно и методично перебирать свои флаконы и зелья, а Винтер почувствовала, что оседает на пол.

— Подними ее, — голос Рази доносился как будто издалека, — отнеси в ее комнату и положи на кровать. Ноги приподними на подушку.

Со стороны, как будто бы во сне, Винтер ощутила, как король взял ее на руки, донес до комнаты и осторожно уложил в кровать.

В наступившей пустоте не было снов.

* * *

— Винтер.

Она почувствовала, как кто-то сел на кровать позади нее, и сразу же поняла, что это Рази. Он коснулся ее волос, и она открыла глаза. Комната была слабо освещена: Рази зажег свечу. Она посмотрела вниз. Кто-то снял с нее башмаки и ремень и накрыл ее одеялом.

— Что случилось?

— Ты упала в обморок от истощения.

— Я об отце, Рази. Что случилось с ним?

— Лоркан держится хорошо, сестренка. Сердце бьется ровно. Недавно он пришел в себя, и они с отцом говорили — долго и спокойно. После чего он согласился выпить лекарство. Он должен проспать до позднего утра, а потом мы посмотрим, как обстоят дела.

— Он умрет?

— Возможно.

Она закрыла глаза. Рази погладил ее по волосам:

— Но на самом деле, Винтер, сейчас он в первую очередь страдает от усталости. Если он будет выполнять то, что я говорю, то проживет еще долго. Сейчас все зависит от того, сможет ли он не волноваться и отдыхать.

— Тогда мне уже пора начинать красить платья в черный, потому что этому точно не бывать.

Слова прозвучали так жалобно и печально, что они на пару захихикали.

— Ради всего святого, который час? — спросила девушка, приподнимаясь на локте и оглядываясь.

Но Рази только потрепал ее по плечу:

— Я должен идти, сестренка. Ты посидишь с ним? Я приказал принести для тебя с кухни еды и горячей воды. Скоро все доставят.

Она пригляделась к нему. Он был одет в бордовый сюртук и черные брюки, а в правой руке сжимал замшевые перчатки. «Он отправляется на пир, — подумала она с жалостью, — который так и не отменили. Бедный Рази».

— Ты одет в пурпур, — сказала она со значением, надеясь, что король смилостивился.

Рази взглянул на свой наряд.

— Камзолы Альберона не придутся мне в пору, — сказал он с горечью. А затем порывисто поднялся, резко натягивая перчатки. — Вероятно, в королевских покоях мне приготовили пурпурную мантию. Теперь я должен идти. Береги себя.

— Рази!

Она соскользнула с края кровати, ужаснувшись тому, что он действительно покидает комнату после столь краткого прощания.