Книга Отравленный трон, страница 45 – Селин Кирнан

К тому времени, как она добралась до своих комнат, лицо ее было спокойно, а руки больше не дрожали. В покоях Рази стояла тишина, а одежда Кристофера зловонной грудой лежала на полу перед плотно закрытой дверью. Солдаты Джонатона ушли, а коридорная стража спокойно наблюдала, как она заходит к себе в комнаты.

Она направилась прямиком в отцовскую спальню. Лоркан снова уснул, так что она поставила поднос на прикроватный столик и направилась к выходу.

— Куда ты собралась, милая?

Она встала на колени возле кровати отца, чтобы оказаться с ним вровень:

— Я думала, ты опять уснул.

Он нахмурился, и его веки задрожали — она видела, с каким трудом он пытается вновь их поднять.

— Чертов Рази со своими проклятыми зельями.

Она хихикнула:

— Он будет вне себя. От этого ты должен был проспать по крайней мере до полудня!

Лоркан прочистил горло и сел. Она положила ладонь ему на плечо:

— Папа, они привели обратно Кристофера. Я хочу пойти его повидать, а потом вернусь, и мы с тобой позавтракаем, ладно?

Внезапно его взгляд стал ясным и встревоженным.

— Ты его видела? Хадрийца?

Винтер не ожидала от себя такого: слезы наполнили ее глаза и хлынули наружу, а губы глупо, по-девчоночьи задрожали, и ей пришлось стиснуть руки, чтобы не начался еще один приступ лихорадочной дрожи. Девушка сильно закусила внутреннюю сторону щеки и кивнула.

— Милая, — прошелестел Лоркан. — Надо тебе держаться подальше от этого парня.

— Я просто хочу…

— Я знаю, но он слишком опасен, чтобы дарить ему свою шляпу, малышка.

От удивления Винтер резко выпрямилась:

— Пап! Я не… — Она яростно вытерла глаза и нос рукавом. — Никаких чувств я к нему не испытываю! Просто… он же друг Рази. И он хороший человек! Я только…

— Милая, в том, чтобы испытывать чувства, нет ничего плохого. Но тебе следует выбрать кого-нибудь менее… У этого парня здесь нет будущего, ты же понимаешь.

«А у нас? — вдруг подумала Винтер. — А у нас здесь есть будущее?» Но вслух она сказала другое:

— Я собираюсь всего лишь проверить, не нужно ли им чего-нибудь. И мигом вернусь.

Когда она встала, Лоркан схватил ее за руку.

— Вин, — сказал он, силясь подыскать слова. — Он… Хадриец… Похоже, ему туго пришлось. Иногда, когда мужчине бывает очень плохо… и потом, когда он попадает в укромное и безопасное место, то может повести себя так, что не захочет, чтобы это увидела женщина.

Он поднял на нее взгляд, растерявшись и будучи не в силах объяснить своей внезапно выросшей маленькой дочурке, что почувствует лишившийся мужества Кристофер, если она станет свидетелем его слабости. А она смотрела на отца сверху вниз, потрясенная его неуверенностью и сраженная тем, что он только что назвал ее женщиной.

— Ладно, пап… — Она неловко потрепала его по руке. — Я вернусь очень быстро.

— Винтер…

Она настороженно повернулась в дверях:

— Да?

— Стража не должна тебя видеть. Воспользуйся потайным ходом.

При виде ее ошарашенного лица он усмехнулся и заерзал в кровати от удовольствия.

— Кто тебе рассказал? — спросила она.

Он вновь захихикал — это были скрипучие отголоски его обычного раскатистого смеха — и, не в силах заговорить, замахал на нее руками.

— Кто мне рассказал? — прохрипел он. — Кто мне рассказал! Ха… вот так шутка! А как ты думаешь, девочка, кто их построил?.. О… И впрямь, кто же это мне рассказал?

Он все еще смеялся про себя, а девушка уже повернула висевший в приемной канделябр в виде херувима и скользнула в темноту тайного хода.

— Рази? — Она постучала в их стенку и легонько толкнула панель. К ее удивлению, она легко подалась, и девушка немного помедлила, опасаясь, что войдет не вовремя. Она расслышала тихое бормотание из дальней спальни — спальни Кристофера. В воздухе стоял резкий, едкий запах лекарств, который, однако, был не в состоянии заглушить зловоние темницы. Ставни, разумеется, были закрыты, и темноту лишь слегка рассеивал неяркий свет свечей.

— Рази! — опять позвала она, на этот раз немного громче, и осторожно переступила через порог.

Он показался из комнаты Кристофера, все еще в той же одежде, что была на нем прошлой ночью, только без камзола. В руке он сжимал окровавленную тряпку, а прежде, чем направиться к ней, обернулся и глянул вглубь комнаты. По мере того как он отходил от горящих свечей в тень, выражение его лица становилось все менее различимым.

— Тебе сюда еще нельзя, — сказал он уверенно и, взяв девушку за локоть, повлек ее обратно в переход. — Ему нужно время.

— Погоди, Рази, погоди… — Она освободилось от его хватки и положила ладонь ему на грудь, не давая вытолкнуть себя из комнаты. — Как он? Я всего лишь хочу это узнать.

Рази не оставлял попытки вывести ее из комнаты, поэтому она с силой ударила его в грудь:

— Перестань меня отталкивать, Рази! Кому говорю!

Он странно и коротко охнул и незамедлительно отступил, подняв руки. Она воспользовалась возможностью и зашла обратно в комнату.

— Как он? — Она впилась глазами в Рази.

— Ему нужно принять ванну, — выдавил Рази, — у него… ужасно болит голова. Тебе нельзя его видеть, Винтер. Ему нужно какое-то время…

Тут Кристофер мягко позвал из своей комнаты:

— Рази!

Голос был едва слышен, но Рази тут же развернулся и метнулся в комнату. Винтер еще ни разу не видела, чтобы он двигался так быстро. Она стояла, вслушиваясь в их тихий разговор, и чувствовала себя сбитой с толку.

— Дай мне с ней повидаться… — Голос Кристофера был мягок, однако это была не просьба.

— Крис. Пожалей же себя…

— Мне необходимо ее увидеть.

— Я же уже сказал, с ней все в порядке.

А теперь Кристофер умолял все тем же мягким шепотом, и Рази не выдержал звучавшего в его голосе отчаяния.

Он вышел за дверь, встав так, что против света он казался лишь длинной узкой тенью.

— Заходи, — тихо сказал он.

Кристофер сидел у низкого столика, в окружении множества флаконов, бутылочек и полос ткани, а у его локтя стояла миска с горячей водой. Одет он был в просторный полосатый цветастый балахон, похожий на те, что носят бедуины, а грязные волосы были собраны на затылке. Шею он все еще держал неестественно прямо, дрожь не проходила, а заплывшие глаза были лишь немного приоткрыты.

— Винтер? — позвал он, с трудом шевеля губами.

— Да.

— Я тебя не вижу.