Онлайн книга «Девочка с перчиками»
|
День рождения меня потряс! Митькина мама накрыла в комнате стол, все дети пришли нарядные, с подарками, Митькины бабка и дед играли с нами во всякие игры, потом нас позвали к столу и там было столько вкусного, такие пироги и махонькие бутербродики со всякой всячиной и салат оливье, и сладкая газировка в бутылках, а потом мы еще играли, а после игр дали чай с тортом... И никто из ребят не удивлялся, даже не радовался особенно, похоже, все они считали, что так и надо... Только я как дура всему радовалась. Помню, Митькина бабушка погладила меня по головке и дала большой пакет. – Это зачем? – спросила я. – Чтобы праздник еще продлился. – А почему вы только мне даете? – А остальным не так нужно... Я поняла, что она меня жалеет, и это показалось мне до ужаса унизительным... Я поставила пакет на стул в прихожей. – Не надо нам ваших подачек! – заревела и убежала. А на другой день вдруг представила себе, как сейчас сидела бы у телевизора и ела волшебный торт маленькой ложечкой, как ели у Митьки... А мать, когда я вернулась, была довольная, даже добрая. – Ну, как погуляла? – спросила она, томно потягиваясь на диване. – Мам, а когда у меня будет день рождения? – И не мечтай! – Почему? – По кочану! Я свои кровные тратить на чужих оглоедов не намерена, да и то сказать, большой праздник – родила редьку от ясновельможного хрена... Я ничего не поняла, но только ужасно обиделась. И заревела. – Брысь отсюда! Еще реветь она будет, настроение все сбила, чертово семя! ... – Миш, а почему ты химию бросил? – спросила вдруг Яна субботним утром. – Скучно мне стало и противно – от химии столько бед в мире, не хотелось их множить, – засмеялся он, страшно довольный тем, что наконец-то Яна о чем-то спрашивает его. – А живопись почему бросил? – Потому что осознал, что я далеко не гений. – А разве обязательно быть гением? – В живописи желательно. – Но ведь столько не гениев, которые считают себя гениями и прекрасно себе существуют... – Конечно, но мне не хотелось пополнять их ряды. – А писателю не надо быть гением? Он засмеялся, поцеловал ее в голое плечо. – Писателю не обязательно, но кто тебе сказал, что я писатель? Я написал одну книжку пока... – А вторую писать не думаешь? . – Думаю, но ты меня сбила с панталыку, я хочу только одного – быть с тобой... – А после живописи ты ушел в какой-то сомнительный бизнес... – О, вот там мне все говорили, что я гений, но меня это почему-то раздражало... – Иными словами, ты еще не нашел себя? – По-видимому... Но зато я нашел тебя! И если ты будешь со мной, я, возможно, скорее найду себя... Ты меня здорово изменила уже. Я всегда ненавидел среди бела дня валяться в постели. – Значит, я дурно на тебя влияю? Он приподнялся на локте, посмотрел ей в глаза и спросил шепотом: – Ты меня любишь, Янка? Она колебалась. Никто, кроме Олега, никогда не задавал ей этого вопроса. Она боялась его обидеть, но и просто ляпнуть «да» не могла, она сама не знала ответа на этот вопрос. Потому нежно улыбнулась, обняла за шею, притянула к себе, поцеловала... Понимай как хочешь... – Все пора вставать, а то у меня уже сил не останется на эту дурацкую презентацию. А мне это здорово любопытно. И надо еще будет за мамой заехать... Юля за завтраком спросила мужа: – Какие планы на сегодня, Тим? – У меня? Поеду на книжную ярмарку. – Господи, зачем? – удивилась Юля. – У Мишки сегодня презентация. – Да? В субботу? Это престижно! – Что престижно? – не понял Тимофей. – Презентация в выходные дни... – А у твоего гения когда презентация? – Ну, во-первых, он не мой, во-вторых, не гений, а в-третьих, завтра. Сегодня я везу его к одной художнице по шторам. – Да? Вот не знал, что по шторам есть какие-то специальные художники... – А что ты вообще знаешь, кроме своей юриспруденции? – хмыкнула Юля. – Ну, кое-что все-таки знаю, даже больше, чем тебе бы этого хотелось. Налей еще кофе! – А волшебное слово? – Перетопчешься! – Тимофей, в чем дело? Это ревность? – кокетливо осведомилась Юля. – Мы же договаривались... Да, кстати, Миша еще с этой неряхой? Тимофею захотелось запустить в жену сахарницей. Но он сдержался. – Представь себе! – Мне трудно представить себе, что такая неаккуратная женщина может привлечь такого приятного мужика, как твой Миша! – О, я думаю, в мужиках у нее недостатка нет! Она совершенно прелестная женщина. – Может, ты тоже на нее запал? Тимофей, смеясь про себя, пожал плечами. – Так отбей! В чем проблема? – И тебе это все равно? – Нет, конечно! – Ладно, я не хочу слушать эту чушь! Но все равно заруби себе на носу – я порядочный человек и у лучшего друга отбивать женщину, даже умирая от любви, не стал бы. Тем более, что я не собираюсь умирать от любви! Он встал, резко отодвинув стул. – К чему столько патетики? Просто охота позлить меня с утра? – Да боже упаси! Все, пока! Мне надо еще поработать! Он приехал заранее, но пока поставил машину, пока нашел 57 павильон и стенд Мишкиного издательства, как раз объявили встречу с Михаилом Дунаевским, начинающим, но очень многообещающим писателем, человеком непростой, но интересной судьбы. И к столику сразу вышел Мишка. Волнуется, определил Тимофей. Он боялся, что к начинающему автору вообще никто не придет, однако у стенда стояло человек двадцать, а некоторые сидели на немногочисленных стульях. Хорошенькая девушка-ведущая кокетливо улыбалась Мишке. – Скажите, Михаил, что побудило вас взяться за перо, впрочем, скорее за компьютер? – Честно говоря, я сделал это на спор, но вы, вероятно, удивитесь, я писал книгу от руки. – Почему? Вы не владеете компьютером? – Я хорошо владею компьютером, но мне кажется, что писать все-таки лучше от руки... Получается как-то теплее, что ли... Впрочем, это мое сугубо личное мнение, я знаю, что многие превосходные книги написаны на компьютере. Тимофей успокоился. Мишка мгновенно нашел контакт и с девушкой-ведущей и с публикой. И тут он увидел Яну. Она стояла за стулом, на котором сидела Нелли Яковлевна. Он протиснулся поближе и встал непосредственно позади Яны. Ее длинную тонкую шею охватывал мягкий серо-голубой шарф, на одном конце которого, перекинутом через плечо он увидел шелковую бирочку, петельку с названием фирмы, оставлять которую на вещи Юля считала невесть каким преступлением против правил хорошего тона. Он улыбнулся про себя. И вдруг Яна обернулась. Кивнула ему. |