Онлайн книга «Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы»
|
— Собака Суттинен! — сказал он. — Я семь лет батрачил на его вырубках «Вяррио», пришел в армию — он снова стоит надо мной. Хотел бы я вырубить этот проклятый лес дочиста, чтобы в моей Суоми передохли все лесные бароны… Однажды, раздобыв полкотелка спирта, ефрейтор зашел за своим другом в финскую землянку. Капрала не было -куда-то вышел. Нишец решил его обождать и присел на нары. Солдаты рубили топором какой-то толстый лист фанеры, и по тому, как отскакивали от топора ровные квадратные пластинки, ефрейтор догадался, что это не фанера, а галеты. Финны мочили эти галеты в кипятке, с хрустом разгрызали их зубами. В землянке царило зловещее молчание, какое бывает всегда среди голодных людей, когда они едят и заранее знают, что все равно не наедятся… Нишец имел неосторожность сказать: — Плохо вас кормит маршал Маннергейм! Из угла злобно ответили: — А тебя Гитлер лучше? — Все-таки не так. Нам сегодня утром выдали хлеб, каждому по две сардинки и кофе. — Может, не наелся? — спросили его. — Может, нашей жратвы попробуешь? Какой-то солдат в лыжном костюме грубо сунул в рот Нишецу огрызок галеты. В землянке засмеялись. — Ты поосторожней! — сказал ефрейтор, берясь за рукоятку тесака. Солдат выдернул из ножен финский нож. — А ну! — почти весело сказал он. — Может, смерим, у кого длиннее?.. — Олави! — закричали со всех сторон. — Воткни ему свой пуукко в глотку, пусть закусит после сардинок! Нишец поднялся с нар, задохнулся от гнева: — Вы… мясники! Германия спасает вас от красных, а вы… вы героя Крита и Нарвика хотите резать?! Жрете фанеру и — жрите!.. Кончилось все это тем, что, избитый и окровавленный, в разорванной шинели, Пауль Нишец едва дополз до землянки тринадцатого взвода. Финнов словно прорвало! На нем они выместили свою затаенную злобу: и за галеты, и за то, что голодали в тылу их семьи, обобранные немцами, и за то, что в «домах отдыха» для егерей служили финские женщины… Ефрейтор Вилли Брамайер, командир второго отделения, науськал своих егерей пойти к финнам и отомстить за Нишеца. Вскоре разгорелась настоящая драка между финскими и немецкими солдатами. Финны сняли с поясов ремни с тяжелыми бляхами и так вздули «героев Крита и Нарвика», что те сразу попрятались по землянкам. Офицеры стали выискивать виновных и обвинили в первую голову Нишеца и того финна, которого звали Олави. Но сидеть в промерзлой яме, заменяющей фронтовой карцер, им не пришлось вместе. Свыше был получен приказ: финскую роту лейтенанта Суттинена, как зарекомендовавшую себя враждебно по отношению к своим союзникам — немцам, срочно перебросить южнее — в район действий финской армии. В придачу к кружке кипятку ефрейтор ежедневно получал по три квадратика финских галет вместо хлеба. «Ну и ну! — думал он на второй день, когда от этих галет у него заболели челюсти. — Дернул же меня черт сказать им тогда про сардины! От такой фанеры не то что побьешь кого-нибудь, но и совсем взбеситься можно…» На третий день, к вечеру, когда приближался конец его отсидки в карцере, Пауль Нишец совсем закоченел. Он прыгал, размахивая руками, прятал ладони за пазуху, но согреться не мог. «Хоть бы поскорее пришел лейтенант Вульцергубер», — тоскливо думал он, прислушиваясь к шагам наверху. Командир батальона обер-лейтенант Вульцергубер пришел нескоро. Когда он открыл замок и выпустил ефрейтора из карцера, была уже глухая ночь. — Пока вы отбывали арест, — сердито сказал офицер, — в вашем взводе случилась страшная неприятность. Фельдфебель Каппель сошел с ума… — Ай-яй, — запечалился Нищец, — кто бы мог подумать! Ведь он был такой хитрый шулер. С минуту шагали молча. — А вашего солдата Лангбенау убил русский снайпер. Выстрелом через окно. Когда он брился… — Лангбенау был чистоплюй, — заметил Нишец. — Если бы не стал бриться, то и не подлез бы под пулю. Что касается меня, то я привык бриться один раз в неделю… — Ну что, председатель? Екает у тебя селезенка? Это тебе, брат, не рыбу ловить… Бывший председатель рыболовецкого колхоза «Северная заря» лежал в глубоком сугробе рядом с лейтенантом Ярцевым. Левашев был мобилизован вскоре после встречи с Рябининой, когда она ездила осматривать шхуну; это была его первая разведка, и боец волновался. Ярцев тихо сказал: — Вот что, Левашев: «языка» так и так доставать надо. Ты останешься здесь, а я пойду вперед… Запахнув полы маскировочного халата, лейтенант встал и пошел по тропинке. Лунный свет, косо падавший из-за гребня высокой сопки, накладывал на снег длинные тени. Около одной немецкой землянки Ярцев остановился, немного подумал и толкнул дверь. Несколько гитлеровцев, замотав головы, как старухи, в дамские шали, сидели возле лампы, играли в карты. — Ну, чего встал! — огрызнулся один егерь, подозрительно оглядев стоявшего на пороге человека в белом одеянии. — Или входи, или закрой дверь, а то дует… «Девять человек, — быстро подсчитал Ярцев и, заметив на коленях у немцев заряженные автоматы, закрыл дверь. — Пожалуй, одному не справиться, — думал он. — Вот бы сержанта Никонова сюда… Тот любил грохот!..» Лейтенант прислушался: откуда-то доносились музыка и пение: наверное, егеря заводили патефон. Но других землянок не было видно — все они, глубоко занесенные снегом, походили в темноте на большие сугробы. У встречного солдата он спросил: — В каком это взводе опять веселятся? Егерь махнул рукой куда-то вправо: — А это, как всегда, в тринадцатом взводе. Лейтенант уже хотел скрутить гитлеровца, но в этот момент где-то хлопнула дверь, и егерь в одном мундирчике побежал к видневшейся невдалеке будке уборной. «Надо же было ему сейчас хватиться», — выругался в душе Ярцев и весело сказал: — Да, тринадцатый взвод весельем славится. Там всегда балаган, только ярмарки не хватает! — Верно, — рассмеялся егерь и пошел своим путем. «Ну ладно, иди, — подумал Ярцев, — тебе, брат, повезло». В конце тропинки показались две фигуры в шинелях. Один гитлеровец с погонами офицера говорил что-то. До слуха лейтенанта донесся обрывок фразы: — …И зачем вам надо было, ефрейтор, ввязываться в эту драку с финнами? План созрел в голове Ярцева мгновенно. Он подошел к офицеру и, вскинув руку к виску, сказал: — Господин обер-лейтенант, около спуска к реке мной замечен один подозрительный человек — по-видимому, русский разведчик или перебежчик. — Почему вы его не задержали? — спросил Вульцергубер. — При мне нет оружия, — ответил Ярцев, нащупав под балахоном ледяное дуло автомата. — Пойдемте, — отрывисто приказал офицер. — А вы, Нишец, тоже идите с нами… |