Книга Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана, страница 39 – Валентин Пикуль

— А позывные все равно запросят на выходе.

— Ну и плевать на их позывные!..

— Прямо по курсу тральщик противника, — тихо доложил боцман.

— Есть, вижу…

Немецкий тральщик, выступив из прорези скал, возвращался со стороны открытого моря в Лиинахамари. Еще издали он завыл сиреной, требуя очистить ему фарватер.

— Лоцман, глубина здесь позволяет прижаться к берегу?

— Здесь нет, — ответил Арчер. — Надо немного продвинуться.

— Действуйте…

«Охотник» прижался к черте берега. Домик, мимо которого они уже проходили, все еще светился открытой дверью. И так же хорошо было видно сидящих за столом немцев, слышались их голоса, пиликанье губных гармошек. Тральщик пронесся мимо катера.

Неожиданно в кустах, растущих на пахте, под которой стоял катер, раздался чей-то голос и судорожные всхлипывания, показавшиеся всем рыданиями. Когда же тральщик удалился и шум его машин перестал быть слышен, эти всхлипывания повторились. Скоро все поняли, что человек в кустах не рыдает — его просто выворачивает наружу.

К старшему лейтенанту, вращая тяжелыми кулаками, подошел боцман Чутунов.

— Товарищ командир, разрешите приволочь его сюда?

— Куда его к черту, — брезгливо ответил Вахтанг, — он нам загадит палубу.

— Не беспокойтесь, я из него всю блевотину еще на берегу вытряхну!

— Так он пьяный. Еще заорет, панику поднимет раньше времени…

— Только позвольте, там я все улажу.

Вахтанг отпустил, и старшина, перескочив на скалу, цепко взобрался наверх. Скоро в кустах раздался приглушенный крик, хруст веток, и через минуту Чугунов уже спускался на катер, неся на плечах «языка».

— Офицер, не кто-нибудь, — радостно сообщил он, скидывая его в люк.

Катер снова дал ход, и на траверзе выходных мысов у него запросили позывные. Но ловушка уже осталась позади, впереди лежало море — Вахтанг почувствовал себя почти на свободе.

— Не отвечать на позывные! Полный вперед!.. Палтусово Перо снова дало проблеск во тьму и неожиданно осветило «охотник» ярким лучом прожектора.

— Ах, черт возьми! — сказал Вахтанг, закрывая лицо руками от слепящего света. — Неужели?..

И в этот же момент катер швырнуло от близкого взрыва. Снаряды легли почти рядом — наводка велась по заранее пристрелянным квадратам. Заговорили батареи вкопанных в землю танков. Несколько прожекторов одновременно зашарило по волнам, выискивая цель, но катер, перелетая с волны на волну, уходил все дальше и дальше от вражеского берега…

* * *

Захваченный боцманом гитлеровец оказался офицером службы наблюдения и связи — службы, которой больше всего известно о передвижениях кораблей, о всех постах и батареях в гавани Лиинахамари. Протрезвев еще на катере, он дал в оперативном отделе штаба много сведений, которые на следующий день были подтверждены авиаразведкой. Контр-адмиралу Сайманову окончательно стала ясна система обороны Петсамо-воуно; еще весной лейтенант Ярцев, побывав в Лиинахамари, докладывал, что основную угрозу представляют батареи мыса Крестового, — этот мыс и сейчас оставался главным огневым узлом противника. Но слабые стороны охраны побережья, занятого гитлеровскими егерями, проступали уже явственнее, и подробный доклад Вахтанга Беридзе обо всем виденном значительно уточнил места высадки будущих десантов.

Прощаясь с командиром МО-216, контр-адмирал приказал ему составить документацию на представление боцмана Чугунова к награде орденом Отечественной войны. Когда старшина узнал об этом, он вдруг неожиданно затосковал и до самого отбоя ходил за командиром по пятам, жалуясь:

— Товарищ командир, а, товарищ командир!.. Неудобно вроде перед людьми получается. Другой солдат, прежде чем медаль получить, так семь потов и кровей прольет, а мне на пьяного дурака повезло, и — орден!.. Как же это? Да меня в кубрике ребята засмеют…

Чугунов понял, что награждение все-таки состоится, и перевернул на своем бушлате пуговицы якорными лапами вверх, что означало: недоволен начальством.

Нерешенный вопрос

— Ну, что тебе, Рябинин?

— Вы, товарищ старший лейтенант, обещали меня сегодня на берег отпустить.

Никольский собирал блестящие части ружья — готовился идти в сопки на охоту.

— Вот хочешь, — предложил он, — пойдем вместе. Сейчас, к осени, зайцы жирные.

— Спасибо, товарищ старший лейтенант, но у меня еще дел много. В прошлый раз волна так хлестала, что все оружие пятнами пошло. Чистить надо теперь до самого ужина.

— Ну, ладно. Домой пойдешь после ужина.

Сережка целый день провел в работе, а Никольский, усталый и довольный, вернулся на катер, неся за уши толстого полярного зайца.

— Вот, — добродушно сказал он, — бери, отвезешь своим. Мне-то он ни к черту не нужен!

— Спасибо, товарищ старший лейтенант.

К вечеру Сережка пришел домой. Квартира стояла пустая, неприбранная. На столе записка: «Если придешь, нас не жди». Беспечно насвистывая, юноша направился к Степану Хлебосолову, захватив с собой зайца.

Домик навигационного смотрителя стал вспоминаться ему все чаще. Сам не желая признаваться себе в этом, Сергей хотел встретиться с внучкой дяди Степы. И часто, работая на палубе катера, он вдруг останавливался при мысли: «Странно, я даже не запомнил ее лица».

И сейчас, размашисто шагая по берегу залива, он думал:

«Надо же посмотреть ей в лицо, а то получил пять суток гауптвахты, а за кого — не знаю…»

Еще издали он заметил девочку с пышной копной русых волос. В руках у нее была палка. Девочка играла с морем. Подбежав к воде, она совала палку в шумящий прибой и выжидала. А когда брызжущий пеной вал наступал на берег, девочка со смехом убегала.

Сережка подошел к ней, и она, тряхнув головкой, доверчиво сообщила:

— Я палку вон там взяла!

— А ты чья же это будешь? — спросил он, оглядываясь на окна избушки навигационного смотрителя.

— Сейчас? — переспросила девочка, точно ее принадлежность к семье зависела от времени.

— Ну, хотя бы сейчас.

— А сейчас я дедушки Степы. А раньше была тети Поливановны. А еще раньше — мамина.

И, щуря васильковые глаза от лучей заходящего солнца, деловито осведомилась:

— А ты кто?

— Я?.. Ну, как бы тебе объяснить… Вообще я — боцман.

— Вот и врешь, — весело отозвалась девочка. — Боцманы все старые, как дядя Антон, а ты совсем еще молодой, и усов у тебя даже нету.

— Же-еня-а! — раздался девичий голос. — Домой!

Сергей обернулся. На крыльце дома стояла внучка Хлебосолова. Тогда он подал девочке спрятанного за спиной зайца и тихо сказал: