Онлайн книга «Баязет»
|
— Сволочи! — выругался он, отбрасывая перо. — Упекли меня здорово. По всем правилам… Плесни-ка, Егорыч, на донышко! Поручик выпил водки, крепко выдохнул сивушный дух. Егорыч порылся в карманах, протянул ему желтый завялый огурец. — Закуси-тко! Карабанов расхрупал огурец безо всякого удовольствия. Отбросив бешмет, скинул ноги на пол: — Дрожат, проклятые! Этот Баязет еще аукнется нам… В сторожку, придя от рогатки, протиснулся дежурный казак. Лениво козырнул под папаху. — Ваше благородье, — доложил он, — обоз тащится… Карабанов, натянув фуражку, вышел. Длинный ряд артиллерийских фургонов застрял возле рогатки. Возглавлял обоз отощавший в походе капитан в солдатской шинели и с черной повязкой на глазу. — А мы с вами знакомы, — сказал ему Карабанов. — Помните, вместе стояли за деньгами в игдырском казначействе? — Помню, — ответил капитан, протягивая поручику жесткую, черную от грязи ладонь. — Вы, кажется, из Баязета? — Да, имел счастье… — Не хотите ли стакан лафиту? — предложил капитан. — Что? — испугался Карабанов. — Правда, — ответил офицер. — У меня тут еще осталось во фляжке… Хороший лафит, господин поручик. Один мой приятель привез из Поти, купил там у греков-контрабандистов. Карабанов, с усмешкой вспомнив о Штоквице, отхлебнул вина из фляжки артиллериста. — Нашумели же вы с этим Баязетом на всю Россию, — сказал одноглазый вояка, затыкая флягу. — Все газеты теперь из вас святых понаделали. «Новые Сиракузы! » — так и пишут везде… — Не везде, — ответил Карабанов. — Например, господину Каткову не совсем нравится, что мы не сожрали всех лошадей. Так что «Новые Сиракузы» под большим сомнением… Обоз любезного капитана Карабанов пропустил через рогатку, не подвергая его осмотру: возиться сил не было. — Подвысь! — только крикнул казаку, и вся эта медлительная орава быков, скрипучих фургонов, ездовых конвоиров и трескучих снарядных линеек тяжело прокатилась мимо поручика под уклон горы, и Андрей снова вернулся в караулку. Макнув перо в чернильную слякоть, небрежно записал в кордонный журнал время проезда Вагенбурга, потом дал Егорычу денег, чтобы тот сходил в аул и купил курицу: — Сходи, братец, с души воротит… А я пока каганок разведу да воду поставлю. Пожрем хоть! Егорыч покорно собрался. Дров поблизости не было, и казаки таскали откуда-то полуветхие кладбищенские кресты. Подсовывая в пламя обломки дерева, Карабанов не испытывал при этом кощунства. Кресты так кресты, — кому они нужны тут, в горах, а приготовить ему в такой глуши надобно как-нибудь… Тупым топором Карабанов кромсал кресты у порога надвое. Один из них попался совсем трухлявый, легко разломился на колене. Андрей швырнул его в огонь, и языки пламени с шипением поползли по гнилой древесине. Глаза Карабанова в удивлении расширились: под сильным жаром на обломке креста вдруг выступила стертая временем и дождями надпись: …А С НИМИ КАРАГАНОВ ДАНИЛО СЫН ИГНАТЬЕВ Голыми руками — в огонь прямо, выхватил Андрей головешку, взвыл от боли и дурного предчувствия. Сторожка наполнилась горьким чадом. Кто он был, этот Данило Игнатьевич, не знал того Карабанов: однофамилец или уже просто забытый в роду пращур, — а впрочем, не все ли равно, только страшно было сейчас Андрею. Егорыч, запыхавшись, влетел в сторожку, с размаху брякнул об стол деньгами. — Кордон, — выпалил казак, — в порядок привесть надо… Сейчас видел с горушки… Едут! — Кто едет? — Того не знаю. Только вижу, что едут! .. Распахнув окна, быстро выветрили дым из сторожки. Егорыч обшарканным голиком выхлестал за порог мусор. Карабанов нарочито — для служебной показухи — раскрыл кордонный журнал, поправил криво висевшую над топчаном гравюрку с изображением красивого генерала Диомида Пассека. — Убери водку, — велел Карабанов казаку. — Сунь ее под топчан хотя бы… Да ширинку у себя застегни! Раззява… Вышли оба, застегнувшись на все пуговицы, подтянув шашки. С высоты была видна петляющая внизу лента дороги, по которой тянулась цепочка огней. Темнота близкой ночи наваливалась откуда-то из-за гор, и огни трепетно дрожали в сумраке ущелья. — С нукерами, видать, едут, — привычно определил Егорыч. — Охрана большая, чую… Вскоре из-за поворота вынырнули всадники в нарядных черкесках, кони на разбеге сгрудились возле рогатки. Это был туземный конвой кавказского наместника, которым он так гордился: сыновья и внуки мюридов, они стерегли теперь особу его высочества. Юный лезгин-нукер, совсем еще мальчишка, лет пятнадцати, в нетерпении зыкнул над головой Карабанова (скромный-то офицерик, — чего с ним считаться) нагайкой. — Зачем стоишь? — крикнул запальчиво. — Зачем бревном не пускаешь? Большой князь едет… Карабанов за ногу вырвал узденя из седла, сунул ему в нос рукоятью револьвера: раз и еще раз — для острастки. — У, сопляк! — сказал. — Убери полосуху, а то сейчас под обрыв пущу вместе с кобылой твоей. Уздень ощерил зубы: крупные и чистые, каждый зуб — в ноготь. Но старший джигит, чахоточный убых с бородой ярко-малинового цвета, что-то крикнул ему на высокой ноте, и юнец покорно, вытирая кровь, отвел свою кобылу от Карабанова. — Так-то спокойнее, — сказал Андрей в возбуждении. На дороге уже показались верховые казаки с факелами в руках, конвоируя поезд наместника. Громадная карета с позлащенными гербами на дверцах, мягко пружиня на рессорах, подкатила к шлагбауму кордона. Егорыч торопливо откинул лесенку, рванул на себя дверцу, и Михаил Николаевич, заспанно жмурясь, выглянул наружу. — Это где мы? — спросил великий князь, оглядывая горы. Карабанов, выбросив из ножен лезвие шашки, пошатываясь, уже печатал шаг за шагом, готовясь к рапорту. — Без церемоний! — прикрикнул на него наместник. — Скажите просто: у вас все тихо и спокойно? Андрей остановился, посверкивая клинком. — Так точно, — отозвался он. — Если не ошибаюсь, — сказал наместник, приглядываясь, — то передо мною лицо знакомое… Опусти шашку, Карабанов, я узнал тебя! — Так точно, ваше высочество. — Надеюсь, крест заработан не в манеже? — показал наместник на «Георгия» поверх шинели поручика. — Здесь, ваше высочество, под Араратом. — За что? Карабанов вздернул плечами: — Затрудняюсь ответить. Очевидно, за сидение в Баязете! — Молодец! — похвалил его наместник и, притянув к себе за рукав, поцеловал в лоб. — Теперь ты из питерских фазанов стал настоящим шайтаном… |