Онлайн книга «Из тупика»
|
— Простите, но… для кого? Господин Массино сказал Басалаго: — Я сейчас дам вам один адрес и пароль к нему. По этому адресу проживают господа не особенно-то вежливые. Но если вы сумеете им понравиться, они поведут вас и дальше. Здесь, в этом прекрасном городе торгуют не только керосином и спичками,.. Запомните: «В чем дело? Я был приглашен». Потом, в разговоре, добавьте «вик!» и коснитесь мочки левого уха… Дверь не открывали, и лейтенант Басалаго молотил по филенкам каблуками. — «В чем дело? — кричал он в щелку — Я был приглашен…» Щелкнула задвижка, и на черную лестницу хлынул свет из прихожей. Открыла женщина — тощая, в желтом халате, рука ее была на отлет, а в тонких пальцах дымилась папироса. — Кто там? — раздался мужской голос из глубины квартиры. — Какой-то тип, — сказала женщина. — Мы его не знаем… В прихожую вышел старик в пенсне. Постоял, о чем-то размышляя, и… браунинг из кармана Басалаго как-то очень ловко вдруг перешел в руки старика. Лейтенант растерялся. — «Вик!» — сказал он, берясь за мочку левого уха. Старик подкинул браунинг в сморщенной ладошке: — Нас на мякине не проведешь… Заходи! Прошли в комнаты. Софа с атласным шелком. Возле абажура дремлет кошка. На столе разложена газета. Поверх нее — объедки воблы и корки хлеба. Неуютно, тягостно. Женщина погасила папиросу и тут же взялась за другую. — Ну, ты! — сказала она. — Откуда ты свалился, такой молодой и красивый? Басалаго решил оставаться вежливым: — Я приехал из Мурманска. Вот мои документы… Старик с женщиной переглянулись — и дружно фыркнули. — Ты бы хоть узнал, куда идешь. Здесь бумагам не верят. — Но я действительно из Мурманска. И хорошо знаю, куда я шел… Нам нужны вы! Именно вы, способные передать нам опыт, вынесенный вами в борьбе с царизмом. Опыт, которого мы, бывшие слуги этого царизма, никогда не имели. — Аукнулось! — сказала женщина и вдруг зевнула. — Кто тебе дал наш адрес? — спросил старик. — Господин Массино… строитель аэродромов. В прихожей щелкнул американский замок. Вошел, оттирая замерзшие уши, крепкий человек, одетый в кожанку. Не глянув на Басалаго, он выложил на стол бомбу. Два пистолета. Кусок жареного мяса. Бутылку с водкой. И еще одну бомбу. — Семь-пять, — произнес загадочно. — На Лиговке с заворотом на Кузнечный переулок. Машина серого цвета. Две досталось шоферу, а всадник откололся в подворотню вместе с портфелем… Кто это? — сказал он вдруг, показывая на Басалаго. — Ты его знаешь? — спросила женщина. Незнакомец в кожанке сел за стол, долго присматривался. — На свалку его! — сказал. — Кто станет искать, тот и определит ценность этого субъекта. — Однако от Массино, — сказала женщина, твердо гася окурок о крышку стола, среди объедков и оружия. Эти господа эсеры разговаривали о Басалаго в его же присутствии, словно о вещи, нечаянно доставшейся им в наследство, — о вещи, которую не знают, куда поставить или кому подарить… — Ты чекист, — неожиданно заявили ему. — Да нет же! — возразил Басалаго. — Еще раз говорю, что пришел, чтобы протянуть вам руку. Вы нужны! Вы не верите мне, и я могу уйти («Черта с два они выпустят», — подумал он). Но, на всякий случай, сообщаю, что ваши явки в Вологде давно уже нам известны… — Докажи! — подпрыгнул старик. — Доктор Лебедев, живет возле вокзала. Связь с британским консулом в Кеми Тикстоном вы ведете через Юровского… — Докажи! — Юровский, — продолжал Басалаго, успокаиваясь, — ему лет двадцать или чуть побольше. Маленький. На лице веснушки. Волосы вьются. Рыжеватые. — Вот тебе — и конец! — решительно объявил женщина, вставая. — Мы не одиноки, — убежденно говорил Басалаго далее. — А вы… Да, отныне вы одиноки. Новая власть не признает вас. Одними бомбами и выстрелами вы ничего не добьетесь. Методы, пригодные при царе, теперь становятся, по определению большевиков, «контрой»… Не так ли? — А что у вас? — спросил старик уже заинтересованно. — А что вам, сударь, надо? — ответил ему Басалаго. — Нам надо… Нам надо много! Почти все! — Вот «все» вам и будет. Человек в кожанке передвинул на столе бомбу: — Врет. Не верить. Это провокатор из ВЧК! — Постой, — придержал его старик и снова обратился к лейтенанту: — Ты, мальчик, верткий… Скажи, а известно ли тебе, что чехословаки сейчас колеблются: куда идти — к вам, на Мурманск и Архангельск, или прямо во Владивосток? — В любом случае, — ответил Басалаго, — Сибирь сомкнется с нами… Вы и мы! Идти нам врозь, но бить вместе. — Даже афористично, — заметила женщина и вдруг улыбнулась лейтенанту чуть-чуть кокетливо; но тут же раскурила еще одну папиросу и поднялась: — Посиди. Мы переговорим. Басалаго долго сидел в одиночестве и гладил кошку. Не тратя времени даром, он обдумывал, как шахматист, дальнейшие перестановки фигур. Ветлинский не мог сейчас помочь ему: все переговоры прослушивались, и надо было быть крайне осторожным, действуя исключительно на свой страх и риск. Ясно одно: люди есть. Если еще и господа эсеры примкнут к ним, тогда победа на севере обеспечена. К тому времени, когда на Мурмане установится краевая власть, Сибирь тоже отпадет от Петрограда. Важно: сомкнуться гигантской дугой с востока и севера России… Дверь распахнулась — вошли эсеры. Сели. Басалаго кивнул, и старик сдернул с носа пенсне: — У тебя, мальчик, хорошее зрение? — Что мне надо — вижу. Старик нацепил пенсне на нос начштамура. — Тогда читай, что тебе надо… Басалаго приник к лампе. Изнутри к стеклам пенсне были приклеены тончайшие пленки слюды, и на них какие-то знаки.. Через минуту он поднялся, возвращая пенсне старику: — Благодарю. Я прочел, что мне надо… Относительно же Совета мелиоративных съездов скажу так: вы плохо извещены, господа! Я недавно выступал там с особым докладом. И со мною согласились, что на центральную власть нечего рассчитывать. Если мы желаем сохранить Мурман для лучших времен, то следует создавать полномочное краевое управление… Басалаго покинул явку эсеров, и промозглая тьма быстро поглотила его. На пустынном Английском проспекте было жутковато. Где-то вдали мерцал костер. Хрустя валенками по снегу, лейтенант дошел до костра, сунул к огню замерзшие руки. Двое дежуривших были закутаны до глаз. Басалаго пошагал далее, но… остановился. Что-то знакомое было в глазах одного дежурного. |