Книга Северная корона. Часть 1, страница 97 – Анна Джейн

- О чем ты там хотела поговорить со мной? - сложив голову на сцепленные между собой руки, локтями опирающиеся о стол, поинтересовалась Ника.

- О Саше, - собравшись с мыслями, сказала Марта. Кажется, этим она удивила свою кузину. Девушка приподняла голову и с удивлением уставилась на скрипачку, сложившую руки на коленях крест-накрест.

- О Саше?

- Да.

- В смысле? Он что-то сделал? Обидел тебя? - вдруг спросила Ника, в ее голосе появилось напряжение, а во взгляде возникло беспокойство. Она сложила руки ладонями на стол и подалась вперед, чуть ближе к сестре. Та услышала ее несколько учащенное дыхание - как будто бы сестренка волновалась, но тщательно скрывала это.

- Нет, - несколько удивилась такой реакции кузины Марта, глядя не в лицо Ники, а на ее руки. - Нет! Не обидел. А... должен был?

Ника усмехнулась, откинулась на спинку стула, проведя пятерней по мокрым волосам, которые из-за воды казались потемневшими, положила ногу на ногу. Если бы за столом с Карловыми находился Саша, он бы точно порадовался тому, что халатик Ники задрался чуть больше положенного, обнажая ее ноги.

- Кто его знает..., - неопределенно произнесла хозяйка квартиры и словно бы очнулась - даже улыбнулась широко. - Нет, не должен был. Это я просто, к слову. А почему ты хочешь поговорить со мной о Саше?

- Потому что я кое-что узнала о нем, - тихо отозвалась Марта.

"Скажи это. Ради своего блага - скажи!", - вкрадчиво зашептали у уха светловолосой девушки, и ее слегка передернуло. Что с ней? О чем она думает?

- И что ты узнала? - с беспокойством в голосе задала новый вопрос Ника, которая вновь начала нервничать.

Марта неслышно вдохнула воздух ртом, наполнила легкие до предела, выдохнула и начала как можно более спокойно, хотя внутри у нее все кипело:

- Только не обижайся, хорошо? И не кричи на меня. Просто мне кажется, что ты должна это знать.

- Да что знать? Марта, говори уже!

- Ника, Саша тебя обманывает.

Молчание стало ответом замолчавшей скрипачке. Оно, смешавшись с напряжением, повисло в кухне, цепляясь невидимыми руками за люстру и углы кухонного гарнитура, словно тончайшая, кое-где дырявая пленка мутно-серого света.

- Продолжай.

- Я узнала кое-что, и не могу тебе об этом не рассказать. Если хочешь, ты можешь обидеться на меня и не разговаривать, даже перестать общаться...

"Скажи так, солги немного, сделай себя счастливой. Твоя сестренка недурна собой и быстро найдет себе другого парня".

В кухне стало чуть темнее - свет плохо проходил сквозь пленку напряжения.

- Марта, если ты будешь тянуть, я тебя задушу, - хмуро пообещала Ника. - Договаривай до конца. Почему Саша меня обманывает?

- Потому. Не спрашивай, откуда я узнала. В общем, слушай. Несколько лет назад, когда вы с Сашей расстались, это произошло не потому, что он влюбился в другую. Он не бросал тебя. Ему пришлось уехать по другой причине, которую я не могу тебе назвать.

"Идиотка!", - дуриной взвыл голос-искуситель, выругался и исчез под звонкие, как весенняя капель, удары сердца Марты, поняв, что ничего не получилось. Девушка слабо улыбнулась. Ну вот, она сказала. Возможно, она все-таки поступила неверно, но теперь уже ничего не исправишь.

Серый цвет стал постепенно отползать к краям пленки, освобождая место для других цветов, более жизнерадостных.

- Откуда ты знаешь? - явно была удивлена Ника такой информации - ее щеки даже слегка порозовели, а зрачки расширились. Фарфоровая кукла-красавица, что часто скрывалась за ними, обмахивалась старинным восточным веером.

- Не могу сказать. Поэтому и не обижайся. Просто знай, что он всегда был с тобой честным, не бросал и не изменял. Ты можешь ему доверять. - Марта схватила из плетенной корзиночки кусочек сладости и запихала в рот.

- Откуда ты узнала? - вновь задала тот же вопрос хозяйка квартиры.

- Из... - Длинноволосая девушка прежде чем ответить, долго жевала. - Из достоверного источника.

- То есть мне не спрашивать, кто выступил в роли источника?

- Ага, лучше не надо.

- Но, - медленно произнесла хозяйка квартиры, - где тогда он был? Ты знаешь?

- Ну-у-у, вообще да, но тебе не скажу, потому что пообещала не делать этого, - выпалила Марта. Хоть напряжение на кухне и сохранялось, оно поменяло цвет и из серого стало светло-лавандовым. Да и в кухне стало светлее.

- Он сидел, так? - почти обыденно поинтересовалась Ника, наливая себе из чайника горячую воду в кружку.

- Откуда ты знаешь?! - подушечки пальцев Марты прижались к горячим ладоням.

Фарфоровая кукла печально улыбнулась притормозившему единорогу с музыкой, вплетенной в гриву.

- Оттуда. - Ника со странной улыбкой налила из расписанного цветами пузатого заварника смородиновый душистый чай, который каждый день самолично заваривал ее добродушный папа Владимир Львович. - Еще чаю?

- Н-нет, спасибо. И... и давно ты знаешь?

- Не-а. Сегодня первый день, - беспечно отозвалась девушка.

- Но как ты узнала?! - была, кажется, потрясена Марта. Александр, этот гордый дурак, не рассказал бы любимой девушке такого! Откуда сестренка узнала?!

- Съездила с утра кое-куда. Там и узнала. Давай сделаем так: я расскажу тебе, откуда я узнала это, а ты мне раскроешь свой источник. Естественно, все это останется между нами. Ну, как тебе?

- Хорошо, давай, - согласилась ее кузина, поняв, что терять ей уже нечего. К тому же, кажется, Ника узнала о Саше куда больше, чем она, Марта.

- Только мне кажется, тебе это будет неинтересно, - сказала Ника задумчиво. - Я, наверное, тебя уже достала с Сашей.

- Интересно, - заверила Марта с жаром и сама же испугалась своей пылкости. - Я же переживаю за тебя. К тому же тебе нужно выговориться.

- Боюсь, если я буду выговариваться, твои уши завянут, - проворчала Ника, отпила крохотный глоток смородинового чая и начала рассказ. Ей, действительно, нужно было выговориться, потому что, не смотря на то, что перед сестрой она вела себя спокойно, в душе у нее творился "большой барабум", как говорила Лилу из хорошего фильма "Пятый элемент", который девушка нежно любила.

- Давай уже, говори.

- А что тут говорить? Я дура, вот и все, - на мгновение раздраженно прикрыла ресницы Ника. Она немного помолчала, словно бы внутренне собираясь, а потом, грея вдруг ставшими холодными руки о чашку с темно-коричневым смородиновым чаем, начала рассказывать.