Онлайн книга «Жизнь Пи»
|
– Эй! – А? – слабо откликнулся Ричард Паркер. – Почему у тебя акцент? – Какой еще акцент? Это у тебя акцент. – Ничего подобного. Ты произносишь the как «зе». – Я зе произношу как «зе», как и положено. А ты мямлишь, будто у тебя полон рот теплых камешков. У тебя индийский акцент! – А ты будто не английским языком говоришь, а дрова пилой пилишь. У тебя французский акцент! Это уже ни в какие ворота не лезло. Ричард Паркер родился в Бангладеш, а вырос в Тамилнаде. Откуда же он набрался французского акцента? Ну ладно, допустим, Пондишери был когда-то столицей французской колонии. Но никто не заставит меня поверить, что звери из нашего зоопарка были завсегдатаями «Альянс-Франсез» на Рю-Дюма. Вот так загадка. В голове опять все смешалось, и я провалился в какой-то туман. Я очнулся, как от толчка. Тут кто-то есть! Этот голос, звучавший у меня в ушах, – вовсе не ветер со странным акцентом и не зверь, обретший дар речи. Это был кто-то еще! Сердце отчаянно заколотилось, из последних сил стараясь разогнать кровь по истощенному телу. А сознание из последних сил попыталось проясниться. – Наверно, просто эхо… – донеслось до меня едва слышно. – Погоди! Я здесь! – выкрикнул я. – Надо же, эхо в открытом море… – Нет! Это я! – Да когда же это кончится?! – Друг мой! – Я умираю… – Постой, не уходи! Я уже почти ничего не мог расслышать. Я завопил. Он тоже завопил. Это было уже чересчур. Впору и в самом деле спятить. И тут меня снова осенило. – МЕНЯ ЗОВУТ, – проорал я в лицо стихиям на последнем дыхании, – ПИСИН МОЛИТОР ПАТЕЛЬ. – Уж имя-то эху нипочем не придумать. – Слышишь меня? Я – Писин Молитор Патель, всем известный попросту как Пи Патель. – Что?! Тут кто-то есть? – Да! Кто-то есть! – Что?! Не может быть! Умоляю, дай мне поесть! Хоть чего-нибудь! У меня вся еда вышла. Я уже который день голодаю. Не могу больше. Поделись со мной, хоть кусочком! Умоляю! – Но у меня тоже ничего нет, – растерялся я. – Я и сам уже давно не ел. Я-то надеялся, у тебя что-нибудь найдется. А вода у тебя есть? А то у меня уже кончается. – Нету. Так у тебя совсем еды нет? Ни кусочка? – Нет, ничего. Наступила тишина – гнетущая тишина. – Где ты? – спросил я. – Я здесь, – устало откликнулся он. – Где это – здесь? Я тебя не вижу. – Почему? – Я ослеп. – Что?! – воскликнул он. – Я ослеп. Только тьма перед глазами. Сколько ни моргай. Вот уже два дня, если судить по смене жары и холода. Только так и отличаю день от ночи. Душераздирающие рыдания донеслись до меня. – В чем дело? Что случилось, друг мой? – спросил я. Но он только разрыдался еще горше. – Ответь же! В чем дело? Ну да, я ослеп, и у нас нет ни еды, ни воды, но зато теперь у тебя есть я, а у меня – ты. А это уже немало. Это настоящее сокровище. Так отчего же ты плачешь, дорогой мой брат? – Я тоже ослеп. – Что?! – Тоже ничего не вижу. Сколько ни моргай, как ты говоришь. И он опять расплакался. А я просто онемел. Надо же – встретить посреди Тихого океана еще одного слепца в спасательной шлюпке! – Но отчего же ты ослеп? – выдавил я наконец. – Наверное, оттого же, отчего и ты. Антисанитарные условия плюс крайняя степень истощения. Тут мы оба не выдержали. Он снова разразился рыданиями, а я принялся всхлипывать. Это уже чересчур, честное слово. – А я знаю одну историю, – сказал я чуть погодя. – Историю? – Ага. – На что мне сдалась твоя история? Я есть хочу. – Это история про еду. – Словами сыт не будешь. – Ищи еду везде, где она водится. – А вот это мысль. И вновь тишина. Голодное молчание. – Где ты? – спросил он. – Здесь. А ты? – Здесь. До меня донесся всплеск – весло погрузилось в воду. Я дотянулся до одного из весел, спасенных с развалившегося плота. До чего же тяжелое! Я нашарил ощупью ближайшую уключину. С горем пополам вставил весло. Налег на рукоятку. Сил не было. Но я все-таки греб – старался как мог. – Ну, давай свою историю, – пропыхтел он. – Жил да был на свете банан. Рос он себе на ветке, рос и рос, и вырос большой-пребольшой, крепкий, желтый и душистый. Тогда он упал на землю, а кто-то нашел его и съел. Он даже грести перестал: – Замечательная история! – Спасибо. – Прямо плакать хочется. – Погоди, это еще не все, – спохватился я. – Что еще?. – Банан упал на землю, а кто-то нашел его и съел. И этому человеку стало гораздо лучше. – Просто дух захватывает! – воскликнул он. – Спасибо. И тишина. – А что, у тебя есть бананы? – Нет. Я отвлекся на орангутана. – Что-что?! – Это долгая история. – А зубной пасты нет? – Нет. – А жаль. С рыбой – просто пальчики оближешь. Может, сигареты есть? – Я их уже съел. – Съел сигареты? – Фильтры еще остались. Хочешь? – Фильтры? На что мне сдались фильтры без табака? Это надо же – съесть сигареты! Да как ты мог?… – А что мне еще было с ними делать? Я же не курю. – Мог бы приберечь. А потом на что-нибудь выменять. – Выменять? У кого? – Да у меня! – Брат мой! Когда я ел их, я был один-одинешенек в своей шлюпке посреди океана. – Ну и что? – Да мне и в голову прийти не могло, что я встречусь посреди океана с кем-нибудь, кто захочет меняться со мной на сигареты. – Наперед надо думать, дурья твоя башка! Видишь, теперь тебе нечего предложить на обмен. – Да хоть бы и было чего. Тебе-то тоже нечего менять. Ну что у тебя может быть полезного? – У меня есть ботинок, – сообщил он. – Ботинок? – Да. Отличный кожаный ботинок. |