Онлайн книга «Конкурс комплиментов и другие рассказы от первого лица»
|
Гриша на него ноль внимания. – Елена Петровна, а чё вы тут делаете, а? – Шла к твоей маме, – вынуждена была честно признаться, – но, как видишь, лифт сломался. – А зачем вам моя мама? – Гриша! Не думай, я не собиралась на тебя жаловаться… – Да что вы антимонии разводите? – перебил Виктор. – Кому сказано? Лети… – Гриша, позови, пожалуйста, свою маму. – Теперь я перебила Виктора. – Ее дома нет. – Гришенька, она дома. Я разговаривала с ней два часа назад, предупредила о своем визите. Это было очень неудобно: разговаривать с мальчиком, сидящим на корточках, когда твоя голова находится на уровне его ступней. – Слушай, ты, мелкий! – встрял Виктор. – Тебе русским языком сказано: позови взрослых! Двигайся! – Ага, сейчас! – выпрямился Гриша. – Разбежался! Мы увидели удаляющиеся кроссовки. – Что вы наделали! – тихим злым шепотом проговорила я. – Как с ним разговаривали! Никуда он не пойдет и никого не позовет! – То есть как это? Он что, больной? – Битый час вам рассказывала, какой это сложный ребенок. – Да нет! – в сомнении покачал головой Виктор. – Сейчас он кого-нибудь приведет. – И не надейтесь! Через десять минут томительного ожидания стало ясно, что я абсолютно права, никто не спешил нас вызволять. – Этот Гриша у меня получит! – обещал Виктор и постановил: – Будем сами вылезать. – Как? – Дверь открыта. Я приседаю, вы становитесь мне на плечи, распрямляюсь – выкарабкиваетесь наружу. Потом меня вытаскиваете. На мне была юбка. Мягко говоря, не та одежда, чтобы становиться на плечи незнакомому мужчине. Поэтому я выдвинула встречное предложение: – Давайте наоборот? Я вас поднимаю. – Восемьдесят килограммов живого веса? – в сомнении покачал головой Виктор. Еще десять минут ему понадобилось, чтобы уговорить меня принять его план. Как назло, в подъезде более никто не появился. Да и мне стало уже не до стеснения, только бы выкарабкаться из ловушки. Когда Виктор меня поднял (нечто цирковое, акробатическое), я плюхнулась животом на пол лестничной площадки. Виктор схватил меня за лодыжки и с силой послал вперед. Проехала пузом (то есть новым бежевым костюмчиком) полметра, собрала грязь. Встала на ноги. Какое же это счастье – быть свободной! Попытки вытащить из лифта Виктора кончились полным крахом. Присев, захватывала его кисти, тянула, но Виктор даже ступни не отрывал от пола. – Зови на помощь, – перешел Виктор на «ты». – На шестом этаже, квартира семнадцать, должны быть ремонтники, мужики. Почему-то по лестнице я бежала, точно минуты промедления могли пагубно отразиться на сокамернике. – Пойдемте! Скорее! – призывала двух мастеров в пыльных комбинезонах. – К вам должен был прийти инженер по окнам. Так вот! Он застрял в лифте. Я с ним тоже, но он меня вытолкнул. Пожалуйста, пойдемте! Строители смотрели на меня, взлохмаченную, перепачканную, с удивлением, кажется, ничего не поняли из моей сумбурной речи, но все-таки послушно отправились оказывать помощь. И они вытащили Виктора не на раз-два-три, а с трудом! Каждый держал двумя руками кисть Виктора, тянули, чуть суставы ему не выдернули. Виктор ногами перебирал по сетке, помогал. «Какое вранье!» – подумала я, вспоминая сцены из фильмов, где герои, вывалившись из небоскреба, держатся одной рукой за карниз, а потом, легко запрокинув ногу, перекидываются внутрь здания. Или висят над пропастью, пальчиком ухватившись за выступ, подбегает субтильная девушка и с картинным смазливым напряжением, одной рукой (!) спасает героя. В подобные сказки никогда более не поверю. Кино! – Спасибо, мужики! – поблагодарил Виктор строителей. – Сейчас я к вам приду. Дело одно есть. В какой квартире эта шпана живет? – спросил он меня. – Зачем вам? – Вы говорили, на четвертом этаже? Пошли! И стал подниматься по ступенькам. Я потрусила следом, продолжая спрашивать, что Виктору нужно от мальчика. На площадке четвертого этажа Виктор двумя большими пальцами резко показал на квартирные двери справа и слева. – Которая? – Эта, – кивнула на правую. – И все-таки, Виктор, не понимаю, что вы задумали. Боюсь, вы можете… – Не бойся! – перебил Виктор. – Сейчас мы справедливость будем восстанавливать. На двери сбоку был прикреплен листочек с фамилиями в столбик: Глазовы – 1 зв. Воробьяненко – 2 зв. Панкина – 3 зв. Лазарь – 4 зв. Виктор, не обращая внимания на инструкцию, давил на кнопку, не убирая пальца. Был слышен пронзительный, как у старых трамваев, звонок за дверью. Открыла мать Панкина. – Здравствуйте, Елизавета Григорьевна! Мне нужно с вами поговорить, а это… это… – не знала, как представить Виктора. – Педагог Макаренковской школы, – ухмыльнулся он и, оттеснив Елизавету Петровну, шагнул в квартиру. Можно было не спрашивать, какая дверь из шести по сторонам коридора вела в комнату Панкиных. Та, что открыта. К ней Виктор и направился. Остановился в проеме, мы с Елизаветой Григорьевной маячили у него за спиной. В конце длинной, гробообразной комнаты, напротив двери располагалось окно. Возле него стоял стол, накрытый старенькой скатертью. За столом сидел Гриша и ел из глубокой тарелки кашу. – Ну, здравствуй, голубь! – почти весело произнес Виктор. – Чё? Чё надо? Вы кто? – Твоя утерянная совесть. Давно ты ее потерял, щенок? Да вот нашлась! Сейчас будет тебя уму-разуму учить. Снимай штаны, Гриша! Мальчик испуганно вскочил: – Вы чего? Вы чего? Виктор сделал несколько шагов вперед. С ужасом я увидела, поняла по движению локтей, что он расстегивает ремень, вынимает его из брюк. Гриша тоже, как завороженный, наблюдал за действиями Виктора. В тесной узкой комнате мебель располагалась по стенкам, и передвигаться можно было только по тропинке в середине. Поэтому мы выстроились в затылок: Виктор, я, Елизавета Григорьевна. – Снять штаны! – гаркнул Виктор. Очевидно, его лицо было не менее грозным, чем тон. Потому что Гриша стал спускать джинсы, пролепетал: – И трусы? – Трусы можешь оставить, – позволил педагог Макаренковской школы. – Да что же это такое! – возмутилась я. – Немедленно прекратите! Не позволю! Хотела броситься вперед, но мешала Елизавета Григорьевна. Она повела себя более чем странно. Не дала мне протиснуться, вдруг схватила меня за талию, удержала: |