Онлайн книга «Семилетка поиска»
|
Зазвонил телефон и голосом Зябликова сказал: – Здравствуй, моя шоколадная! Это один из пяти аналогичных… – Ну? – спросила Елена, не останавливаясь, на ходу. – Скажи, почему мы с тобой ругаемся ненатурально, как артисты ТЮЗа на сцене? Зачем? – А мы не ругаемся. Просто у меня времени на фигню мало. – Я скоро уезжаю, – попытался он приподнять градус разговора. – Я тоже. – А ты куда? – В Бишкек. – Волшебно! Отдыхать? – Работать. – И что там, интересно, за работа? – Так. Женские кружева… Разработка американской военной базы. – В каком смысле? – Да не грузи свою хорошенькую головку большой политикой. – Елена привыкла говорить эту фразу, когда мужики начинали пафосно излагать свои геополитические соображения на уровне бабушек, сидящих на лавочках у подъезда. – Ты когда хамишь, тебе как будто медведь на вкус наступает… – парировал Зябликов. – Говоря «Медведь», ты имеешь в виду политический блок? – Лен, ну не хочешь – не надо! Была бы честь предложена. – За «честь» спасибо… – Лен, а ты верующий человек? Она на секунду замерла от неожиданности, но не дала ему перейти Рубикон в душевность и ответила: – Как говорил классик: какая разница, есть бог или нет, если жить все равно надо так, как будто он есть. – Ты такая незавершенная… Ладно, завтра позвоню, вдруг будешь вменяема. – Позвони. Вдруг буду… Было не поздно, но Лида уже была дома и сладко спала в своей комнате. Елена тихонечко подошла и долго нежно рассматривала своего красивого, любимого, безмятежно сопящего и перманентно воюющего с ней ребенка… Возле постели валялись дурацкие кассеты с развлекательными фильмами про любовь и стрельбу. …Когда Елена проснулась, Лида мокла в ванне под специальное радио для ванной. Это означало: ни душ принять, ни зубы почистить. – Как дела? – спросила Елена, постучав через дверь. – Нормально… – ответила Лида. – Ты звонила куда-нибудь? – Куда? – Я тебе, с твоего согласия, оставила на столе телефоны трех потенциальных мест работы. – Не звонила. Забыла… Наверное, у меня такое психологическое сопротивление… – Из ванной любимая группа Караванова «Тату» детскими голосами заорала дебильный текст «Простые движенья, простые движенья…». «Как меня достало, что сопротивление к зарабатыванию денег в этой семье у всех, кроме меня», – подумала Елена, но мирно продолжила: – У бабушки с дедушкой была? Пирог забрала? – Ой, нет, извини. Забыла, продолбала… Елена ушла в кухню, сделала себе кофе. Ей было невероятно тяжело жить в эмоциональной блокаде с дочерью. Хотелось плакать, но мириться не хотелось. Карцева вчера говорила о том, что вместе с Лидой нужно составить список текущих проблем с иерархизацией их важности! А Елена ответила, что больше не может составлять такие списки с дочерью, потому что в этой теме они как евреи и арабы в секторе Газа… Конечно, положительный сдвиг был. И в том, что Елена больше не закатывала истерик и отделила свое внутреннее пространство от пространства домашнего быта; а раньше они были словно растворены друг в друге, как у Кати. Сдвиг был и в том, что отчетливо увидела, что сама консервирует Лиду в детском поведении. Словно раньше у нее была пелена на глазах. Поняла, что давно было пора. Ужас в том, что какими концертными средствами, с позорным выламыванием двери… которого никогда себе не простит. Надо было собраться, привести голову и сердце в порядок. По совету Карцевой зажгла свечку и заставила себя десять минут смотреть в пламя. Однако со свечкой не сложилось. Пламя казалось таким узким и длинным, как нож для колки льда в «Основном инстинкте». Сделала зарядку под музыку, включила компьютер. Никиты опять не было. Перешила пуговички на блузке. Намазала маску на лицо. Наконец, вылезла вальяжная Лида, обернутая банной простыней. – Как поживаешь? – спросила Елена. – Депрессую… – ответила Лида и начала стричь ногти на ногах. – В кухне это не делают, – напомнила Елена. – Воспитывать надо было раньше, – напомнила Лида. – Я тебя и раньше воспитывала… – Значит, плохо… Я пойду на твоем компе поиграю. – Ну-ну… – Ничего не хочется. Или телик тупо смотреть, или на компе играть… – Могу чем-нибудь помочь? – совсем по-американски спросила Елена вместо нашего «что случилось?», подразумевающего «сейчас я все за тебя решу и сделаю!». – Можешь… Не общаться со мной сквозь зубы. – Хорошо, – пообещала Елена. – Тебе не холодно в этих сапогах? – Да нет. Я же или на машине или на такси. – Страх по поводу голодных обмороков ребенка сразу поуменьшился. – Твой Вадик на прежней работе? – Да. Он ее терпеть не может. Что называется, девиз мастурбатора: глаза боятся, руки делают. Меня тоже, кажется, терпеть уже не может… Вчера мы с девчонками говорим: давай зайдем в кофейню, кофе попьем. А он говорит прямо в лицо: знаю я этот кофе. Назаказывают самого дорогого коньяка, а потом плати за них. Представляешь? – Так, наверное, прав. – Раньше он такого не говорил. На днях были в «Шинке»… – В «Шинке»? Зачем вам ходить в «Шинок», он же очень дорогой. – Ну, зато красиво. Входим, а там внутри антикварный сувенирный киоск круглосуточный. Он встал как вкопанный, какое-то фуфло рассматривает. Мне надоело, я, так, в шутку, но громко говорю: если мы сейчас же не выйдем отсюда, я начну раскручивать тебя на драгоценности. Его как ветром сдуло. Но до вечера сидел с козьей мордой… Будем считать, что он послал меня в офлайн. – Куда? – изумилась Елена. – Мать, ну ты ж интернетный человек… ты же не можешь не знать слова «офлайн». Послать в офлайн – это как на три буквы. Знаешь, воспитанный человек говорит не «еб твою мать!», а «я вам в отцы гожусь!». – То есть вы расстались? – Ну, приближаемся… А я ведь не так шустро мужиков меняю… не в тебя пошла… Так что нутро дрожит… – Тебе кофе сварить? – неуклюже проявила сочувствие Елена. – Спасибо. Я сама. Иди, мойся, а то на работу опоздаешь… – покровительственно распорядилась Лида. Елена зашла в ванную, выдавила пасту из тюбика, задумалась. Лидин текст означал: смотри, все меня бросили, все меня обижают. Но объяснять девочке, в данном контексте, что ухватки балованной дурочки, которая то водит на деньги своего парня, подружек в кафе, то вякает про драгоценности в киоске дорогого ресторана, было неправильно. Елена понимала, что это провокация, и не поддавалась на нее. Мол, можешь меня больше не кормить, меня есть кому содержать – «я себе нашла другую маму!». |