Онлайн книга «Романтики и реалисты»
– У меня есть пустая сумка, – сказала Ася. – Возьми. Зоя метнулась в прихожую. – Я вам потом вышлю! – Ради Бога! – Ася махнула рукой. – И не думай. Уже через пять минут и чемодан и сумка стояли рядом, и Зоя, вздохнув, села прямо на пол. Лицо у нее стало облегченным и спокойным. – Кого-то к вам вместо меня подселят? – сказала она. – Мне все равно, – ответила Ася. – Мы с тобой ведь почти не встречались. – Вы всегда приходили поздно! – И буду! – засмеялась Ася. – Куда мне торопиться. Ты мне лучше скажи – ты довольна, что побывала в Москве? Видела что-нибудь интересное? – Много. Нас водили. И новый цирк видела, и новый МХАТ, и Шмыгу. И в церкви была. – Тоже водили? – Тоже. Показывали картины. – Понравилось? – Как вам сказать? Красиво. Но от этой красоты мне лично становится грустно. – Это хорошо… – Хорошо? Нет, это как раз плохо. Человек должен быть добрым, энергичным… – А иногда – грустным. – Почему?! – возмутилась Зоя. – Почему? – Для разнообразия. Ну, представь, что все вокруг тебя всегда бодрые и энергичные… – А я других вокруг себя и не держу. Нос повесил – катись. – Ишь ты… Мы когда с тобой встретились, ты сказала: «Меня зовут Зоя. В честь Зои Космодемьянской». Зачем ты так говоришь? – Потому что имя у меня странное. Сейчас никого так не называют. Я была одна и в классе, и в лагере. И вообще я ни разу не встречала ни одной Зои. А с одним парнем раз познакомилась, он спрашивает: «Зоя? Это что за имя? Может, Зая?» – Он шутил. – Ну, да! Он действительно не знал. И никогда не слышал про Зою Космодемьянскую. – Он не русский? – Коля Сидоров? Просто не слышал! – Не может быть! – Еще как может! Я ему о ней рассказала. – Вот он этого и хотел. Чтобы ты рассказала. – Да нет же! Удивился. Говорит, про «Молодую гвардию» знаю, про Матросова знаю, а про Зою не слышал. – Странно! – Как хотите считайте. – У тебя есть дружок? – Навалом! – Я про единственного. – Между прочим, – Зоя в упор посмотрела на Асю, – я уже жила с мужчиной. Ася покраснела. «Тьфу ты, черт! – подумала она. – Зачем она так? И чего она ждет от меня?» – Ты считаешь, что об этом надо объявлять по радио? – Вы так спросили меня про парня, будто я в шестом классе. – Извини, – сказала Ася. – Это меня не касается. – И в душе возмутилась. Почему не касается? Девочка совсем! Вожатая. И так обнаженно, откровенно: жила с мужчиной. – Об этом, Зоя, не сообщают встречным и поперечным. – Вы ведь тоже первую ночь не пришли ночевать. А у вас есть муж, между прочим! – Господи! Да я же была у подруги. – Тайна?! – ехидно сказала Зоя. – Просто все вы взрослые, когда сами что делаете – вам можно, а нам ничего не прощаете. – Кто тебя не простил? – Я в свои дела вмешиваться не даю. – Зоя решительно встала. – Мне пора. Вам, точно, сумка не понадобится? – Точно. – Спасибо. – Зоя улыбнулась. – Я люблю добрых людей. Я сама добрая. У вас есть французская пудра? – Нет, – сказала Ася. – Тогда я вам оставлю одну коробку. Я пять штук купила. Ася не успела отказаться, как она уже раскрыла молнию, и свертки снова вывалились из чемодана на пол. Потом рванула один, и оттуда высыпались коробочки. Матовые томные женщины с картинки уставились в пять разных точек гостиничного номера. – Возьмите! – Зоя протянула Асе коробочку. – Спасибо! – сказала Ася. – Но это ты зря. – Почему зря?! – строго сказала Зоя. – За ними, знаете, какая давка была. Один парень взял двадцать штук. – Спекулянт, наверное… – Я тоже так подумала. Хотя, может, и жене впрок, лет на пять… Есть же заботливые! – Она снова затолкала все в чемодан. – Ну, я тронулась. Будете в Ростовской области – заезжайте. Сядете вечером в поезд, утром в Сальске. – Спасибо, – ответила Ася. – Может, когда и занесет судьба. Когда Зоя ушла, Ася стала собираться. Вчера она вернулась поздно, а в номере – пир. И Зоя вызывающим жестом приглашает – присаживайтесь. … На столе вино, водка, колбаса, яблоки. Несколько девчонок. Вид у всех усталый: до одурения бегали по магазинам, «скупались». И теперь хвастали друг перед дружкой кофтами, колготками, шампунями, лаком для ногтей, сумками, ресницами, мохером, сыром «Виола», туалетной бумагой, набором соломок для коктейля, деревянными бусами, импортными трусиками, босоножками. Убегали к себе, приносили свертки, примеряли, перепродавали, менялись, сокрушались, радовались, ссорились. В номере было душно, как в бане. И пахло мылом. – Барахольщицы, – незлобно сказала Ася. – Другим что-нибудь оставили? То да се… Что почем… Какая была очередь… Рассказывали охотно, с юмором. Как пристроились к продавщицам, возвращавшимся с обеда, и первыми вошли в магазин, как дважды оборачивались в очереди, потому что давали «пару только в одни руки, а мне – хоть застрелись – надо три пары». Как научились за это время по виду определять, к кому из продавцов можно «подсыпаться», к кому нет. – Им тоже жить надо. Молодые! И то хочется, и другое, а мне рубль ничего не стоит переплатить. Ася подумала: у нее вот так не получается. Ей стыдно переплачивать. Она просто провалилась бы сквозь землю, предлагая за чулки лишний рубль. Не умеет – и все тут. И уже понимает, что не доблесть это. Большинство-то ведь умеют. У такого способа торговли появились даже свои теоретики. Дефицит, наценка за услугу – как определенная форма обслуживания. А Зоя напялила розовую кофточку с ромашкой на левой стороне груди – последний писк моды, – подбоченилась и высказалась: – Все-таки в Москве кое-что можно купить… Я раз в очереди постою, померзну, зато потом буду в тепле и красоте. Это вы тут в любой момент можете что-то купить, а мне этот семинар Бог послал. И никто сейчас ради Третьяковки сюда не едет. Купи репродукции и смотри. А кофточку надо иметь живую. Ася увидела: девчонкам высказывание не понравилось. Одна, маленькая, простуженная («За голубым мохером стояла»), так и сказала: – Ты из нас хабалок не делай. При чем тут Третьяковка? Я, например, два раза туда ходила. И в третий раз пойду. – А потом Асе, печально: – Времени мало. Поручений столько надавали. И будто перевернули пластинку. Стали жаловаться, сколько не успели, не сумели увидеть. Как приходилось выбирать, куда ехать, в «Пассаж» или Останкинский музей. Думаете, просто? |