
Онлайн книга «Облачный атлас»
![]() У Нейпира начинает болеть корень языка. — Потом все это и случилось. Кто-то появляется на той стороне двора и что-то вопит мне — я стреляю в него и промахиваюсь. Это был самый удачный промах в моей жизни, да и вашей, Луиза, тоже, потому что если бы я застрелил вашего отца, вас бы здесь не было. Лестер Рей показывает на что-то позади меня, а сам тем временем несется как спринтер и ударяет ногой по какой-то штуковине, брошенной через задний борт грузовика и катящейся в мою сторону. Потом меня опаляет ослепительный свет, голова идет кругом от грохота, и боль иглами вонзается мне в задницу. Я лежал тем, где упал, наполовину без чувств, пока меня не погрузили в «неотложку». Луиза по-прежнему ничего не говорит. — Мне повезло. Осколок гранаты пробил обе ягодицы навылет, а в остальном все обошлось. Врач сказал, что он впервые видит, чтобы один снаряд проделал четыре дырки. С вашим отцом все, конечно, было сложнее. Лестер был тогда куском швейцарского сыра. Его оперировали, но не смогли спасти глаз, — за день до того, как я вышел из госпиталя. Мы просто пожали руки, и я ушел, я не знал, что сказать. Самое унизительное, что можно сделать для человека, — это спасти ему жизнь. Лестер тоже это понимал. Но не было ни дня, а может, и ни часа, чтобы я о нем не думал. Всякий раз, стоит мне только сесть. Луиза какое-то время молчит. — Почему вы не рассказали мне об этом на Суоннекке? Нейпир мнет себе ухо. — Боялся, вы используете эту связь, чтобы выжать из меня все соки… — Насчет того, что в действительности случилось с Руфусом Сиксмитом? Нейпир не говорит ни да, ни нет. — Я знаю, как работают репортеры. — Вы намекаете на проколы в моей порядочности? «Она говорит в общем — ей ничего не может быть известно о Марго Рокер». — Если вы продолжите поиски отчета Руфуса Сиксмита, — Нейпир на мгновение задумывается, стоит ли произносить это при мальчике, — вас убьют, просто и обыкновенно. Не я! Но это случится. Пожалуйста. Сейчас же уезжайте из города. Откажитесь от вашей прежней жизни и работы и уезжайте. — Что, Альберто Гримальди прислал вас сказать мне это? — Никто не знает, что я здесь, — молю Бога, — иначе я оказался бы в такой же беде, что и вы. — Сначала один вопрос. — Вы хотите спросить, — («Черт, — думает он, — куда бы девать ребенка»), — не является ли «судьба» Сиксмита моих рук делом. Ответ отрицательный. Такого рода… работой я никогда не занимался. Не говорю, что я ни в чем не виноват. Я говорю одно: я виноват только в том, что отворачиваюсь. Убил Сиксмита и сбросил вас прошлой ночью с моста специальный порученец Гримальди. Человек по имени Билл Смок — подозреваю, это одно из множества его имен. Я не могу заставить вас мне поверить, но надеюсь, что вы мне все-таки поверите. — Откуда вы узнали, что я выжила? — Просто была такая надежда, ни на чем не основанная. Послушайте, жизнь дороже, чем любая чертова сенсация. Умоляю вас, в последний раз, — и он действительно будет последним, — бросить эту историю. Теперь мне надо уходить, и я молю Бога, чтобы вы сделали то же самое. — Он останавливается. — И последнее. Вы умеете пользоваться оружием? — У меня аллергия на оружие. — Что вы имеете в виду? — От оружия меня тошнит. В буквальном смысле. — Каждому надо научиться пользоваться оружием. — Да, и в моргах их лежат целые штабеля. Билл Смок не будет вежливо ждать, пока я достану из сумочки пистолет, так ведь? Единственный мой выход — это собрать доказательства, которые подорвут это дело так основательно, что убивать меня будет просто бессмысленно. — Вы недооцениваете склонность мужчин к мелочной мести. — Какая вам забота? Вы оплатили свой долг перед моим отцом. Спасли свою совесть. Нейпир мрачно вздыхает. — Приятного просмотра игры, Хави. — Ты лжец, — говорит мальчик. — Я лгал, да, но это еще не делает меня лжецом. Лгать нехорошо, но когда весь мир вертится не в ту сторону, небольшой грех может обернуться великим благодеянием. — В этом нет никакого смысла. — Ты чертовски прав, но все-таки это правда. Джо Нейпир уходит. Хавьер зол и на Луизу. — И ты еще беспокоишься, что я рискую жизнью, когда я всего-то перепрыгиваю с одного балкона на другой? 47
Шаги Луизы и Хавьера отдаются эхом в лестничном колодце. Хавьер заглядывает через перила. Нижние этажи сужаются и становятся меньше, как завитки раковины. Оттуда дует ветер, от которого у него кружится голова. То же самое происходит и при взгляде вверх. — Если бы ты могла заглянуть в будущее, — спрашивает он, — то стала бы? Луиза перекидывает сумку через плечо. — Зависит от того, можно ли его изменить или нет. — Допустим, можно? Ну, например, если видишь, что на третьем этаже тебя собираются похитить шпионы-коммунисты, то вызываешь лифт и спускаешься на первый. — Но что, если шпионы вызвали лифт, договорившись похитить любого, кто в нем едет? Что, если попытки избежать будущего как раз и приводят его в действие? — Если бы ты видела будущее, как видишь конец Шестнадцатой улицы с крыши универмага Килроя, это означало бы, что оно уже есть. А если оно уже есть, значит, изменить его нельзя. — Да, но конец Шестнадцатой улицы — это не то, что сделал ты. Он довольно-таки прочно зафиксирован — планировщиками, архитекторами, дизайнерами, если только ты не пойдешь и не взорвешь какое-нибудь здание или что-нибудь еще. То, что происходит через минуту, определяется тем, что делаешь ты. — Так в чем же ответ? Можно изменить будущее или нет? «Возможно, ответ дает не метафизика, а просто-напросто власть». — Это совершенно неуловимо, Хави. Они достигают первого этажа. На ТВ Малькольма подрагивают бионические бицепсы «Человека за шесть миллионов долларов». [206] — До встречи, Луиза. — Я вернусь, Хави. По инициативе мальчика они пожимают друг другу руки. Этот жест удивляет Луизу: он кажется ей официальным, окончательным и сердечным. 48
Часы внутри серебряного корпуса в юингсвиллском доме Джудит Рей бьют час пополудни. Билл Смок беседует с супругой финансиста. |