Онлайн книга «Сон №9»
– Добро пожаловать на мое дерево,– говорит она. – Неплохо,– признаю я, но это больше, чем «неплохо». – Я никогда еще не залезал так высоко. Чтобы забраться сюда, мы вскарабкались на самую вершину крутого склона. Вид поражает воображение. Серые, как крепостные стены, лица гор; зеленая река вьется змейкой в ущелье; висячий мост; мешанина из крыш и электрических проводов; порт; склады бревен; школьное футбольное поле; карьер, где добывают гравий; чайные плантации дядюшки Апельсина; наш тайный пляж со скалой, выступающей в море: волны, бьющиеся на отмели вокруг камня-кита; длинный берег острова Танэгасима [22] , откуда запускают спутники; похожие на металлофон облака, как конверт для неба, который море скрепляет своей печатью. Потерпев неудачу в качестве главного древолаза, я назначаю себя главным картографом. – Кагосима вон там… – Я боюсь отпустить ветку и указать рукой, поэтому только киваю в нужную сторону. Андзю, прищурившись, смотрит в глубь острова. – Кажется, я вижу, как Пшеничка проветривает футоны. Я бабушку не вижу, но понимаю: Андзю хочется, чтобы я спросил: «Где?», и потому не издаю ни звука. Над внутренней частью острова вздымаются горы. Мияноура вершиной упирается в небо. Там, в дождливом сумраке, живут горные племена – они отрубают заблудившимся туристам головы и делают из их черепов чаши для питья. А еще там есть пруд, где живет настоящий, с перепонками между пальцев, весь покрытый чешуей каппа – он ловит пловцов, засовывает кулак им в задницы и вытаскивает сердца, которые потом поедает. Жители Якусимы никогда не поднимаются в горы, разве что в качестве экскурсоводов-проводников. Я нащупываю что-то в кармане. – Хочешь бомбочку с шампанским? – Спрашиваешь! Андзю издает пронзительный обезьяний крик, переворачивается и повисает вниз головой прямо передо мной, хихикая над моим испугом. Потревоженные птицы улетают, хлопая крыльями. Она крепко держится ногами за ветку. – Не надо! – Все, что я могу из себя выдавить. – Андзю скалит зубы и машет руками, как крыльями. – Андзю – летучая мышь! – Андзю! Не надо! – Она раскачивается. – Я буду сосссать твою кррровь! Заколка упала, конский хвост рассыпался, и волосы свесились вниз. – Вот досада. Это была последняя. – Не виси так! Перестань! – Эйдзи – медуза, Эйдзи – медуза! Я представляю, как она падает, отлетая от одной ветки к другой. – Прекрати! – А вверх ногами ты еще уродливей. Я вижу твои козюли. Держи пачку крепче. – Сначала перевернись обратно! – Нет. Я первая родилась, и ты должен меня слушаться. Держи пачку крепче. Она вытаскивает леденец, снимает фантик и смотрит, как тот улетает прочь в морскую синь. Глядит на меня, кладет леденец в рот и нехотя возвращается в нормальное положение. – Ты и вправду зануда. – Если ты упадешь, Пшеничка меня убьет. – Зануда. Мое сердце бьется ровнее. – Что с нами происходит, когда мы умираем? – В этом вся Андзю. Пока она сохраняет вертикальное положение, мне на это наплевать. – Откуда я знаю? – Каждый говорит свое. Пшеничка говорит, что мы попадаем в безгрешный мир и гуляем там по садам своих мечтаний. Скучииища. Господин Эндо в школе говорит, что мы превращаемся в землю. Отец Какимото говорит, что все зависит от того, какими мы были в этой жизни,– я бы превратилась в ангела или единорога, ты – в личинку или . поганку. – А ты сама как думаешь? – Когда ты умираешь, тебя сжигают, верно? – Верно. – Значит, ты превращаешься в дым, так? – Наверное. – Значит, ты поднимаешься вверх.– Андзю выпускает ветку и резко вытягивает руки, указывая на солнце.– Выше, еще выше, и улетаешь. Я хочу летать. Несомый потоком теплого воздуха, вверх расслабленно скользит канюк [23] . – На самолете? – Кто же хочет летать на вонючем самолете? – Я сосу бомбочку с шампанским. – Откуда ты знаешь, что самолеты воняют? – Андзю разгрызает свою бомбочку. – Самолеты должны вонять. Столько людей дышат одним и тем же воздухом. Это как в раздевалке у мальчишек в сезон дождей, но в сто раз хуже. Нет, я имею в виду летать по-настоящему. – С реактивным двигателем на спине? – Без всяких реактивных двигателей. – У Зэкса Омеги реактивный двигатель. – Андзю испускает заготовленный вздох. – Без всяких штучек Зэкса Омеги. – Зэке Омега открыл в порту новое здание! – И прилетел туда на реактивном рюкзаке? – Нет,– признаю я.– Приехал на такси. Но ты слишком тяжелая, чтобы взлететь. – Небесный замок Лапута [24] летает, а он сделан из камня. – Раз мне нельзя говорить про Зэкса Омегу, то и ты молчи про небесный замок Лапута. – Тогда кондоры. Кондоры весят больше меня. А они летают. – У кондоров есть крылья. Что-то я не вижу у тебя крыльев. – Привидения летают без крыльев. – Привидения мертвы. Андзю выковыривает из зубов осколки своей бомбочки. На нее нашло одно из тех настроений, когда я не могу даже представить, о чем она думает. Листва отбрасывает тень на мою сестру-близняшку. Одни кусочки Андзю чересчур яркие, другие – чересчур темные, будто ее здесь и нет. * * * Мастурбация обычно помогает мне уснуть. Это нормально? Что-то не слышал, чтобы кто-нибудь в девятнадцать лет мучился от бессонницы. Я не военный преступник, не поэт и не ученый, я даже не страдаю от неразделенной любви. Вот от похоти – да. Вот он я, в городе с пятью миллионами женщин, стремительно приближаюсь к расцвету своих сексуальных сил: обнаженные особы женского пола должны бы пачками приходить ко мне по почте в конвертах, а я одинок как прокаженный. Подумаем. Кому сегодня править караваном любви? Зиззи Хикару в мокром костюме, как на рекламе пива; мать Юки Тийо в глэм-роковом прикиде; официантка из кафе «Юпитер»; женщина-паук из «Зэкса Омеги и луны красной чумы». Вернемся, пожалуй, к старой доброй Зиззи. Я шарю кругом в поисках бумажных салфеток. |