Онлайн книга «Сон №9»
– Превосходная техника,– замечает Франкенштейн– Посмотрим на повторе, хотите? Я отворачиваюсь и сажусь на корточки, свесив голову между колен. И подпрыгиваю, когда мегафон ревет «Мияяяяяякэээээээээ!» прямо мне в ухо. Ящерица жестом указывает на дорожку: – Давай ты. – Нет. Трубачи жестами выражают удивление. Морино громко шепчет: – Да. Мы подписали договор. – Вы ничего не говорили о соучастии в убийстве. – Твоя клятва означает, что ты будешь делать все, что прикажет Отец,– говорит Франкенштейн. – Но… – Проблема нравственного выбора для ответственного молодого человека,– заключает Морино.– Бросать иль не бросать. Если бросишь – рискуешь причинить некоторый вред этой лицемерной мрази. Не бросишь – станешь причиной пожара в «Падающей звезде» и выкидыша у жены своего домовладельца на двенадцать недель раньше срока. Что тяжелее для совести? Он хочет замкнуть мне рот, чтобы я никогда не рассказал о том, что видел. Капкан защелкивается. Я встаю и выбираю самый легкий шар, надеясь, что какой-нибудь непредсказуемый поворот событий вытащит меня отсюда. Поднимаю шар, самый легкий. Весит он предостаточно. Нет. Я не могу этого сделать. Я просто не могу. За моей спиной раздается смех. Я оборачиваюсь. Ящерица лежит на спине, раздвинув ноги, с засунутым под куртку надувным шаром. На шаре черным маркером намалеваны соски, пупок и треугольник лобковых волос. Франкенштейн встает над ним на колени, занося длинный нож. – Нет,– фальцетом кричит Ящерица,– пощадите, у меня в животе ребенок. – Мне очень жаль, госпожа Бунтаро,– вздыхает Франкенштейн,– но вы сдаете комнаты жильцам, которые нарушают клятвы, что давали влиятельным людям, и вы должны быть за это наказаны… Ящерица визжит во всю силу своих легких: – Пожалуйста! Мой малыш, мой малыш! Пощадите! Кончик ножа прижимается к резиновому животу госпожи Бунтаро, Франкенштейн сжимает свою вторую руку в кулак, изображая кувалду, и – «бах!». Шербетка, высунув язык, нервно смеется. Мама-сан вяжет, Морино хлопает в ладоши. Скопление висящих в темноте лиц, озаренных светом монитора и огоньков на пульте. Все, как один, они поворачиваются и смотрят на меня в упор. Не знаю, какое из этих плывущих лиц отдает мне окончательный приказ. «Бросай». Я должен промахнуться, но не слишком явно. Меня не должно быть здесь. Я хочу извиниться перед головами, но как? Выхожу к началу дорожки, стараясь дышать ровнее. Раз – целюсь в желоб, в метре от Правой головы. Два – у меня подводит кишки, и шар вылетает из РУК слишком рано – от потных пальцев отверстия стали скользкими. Присев, я сжимаюсь в комок – мне слишком плохо, чтобы смотреть, слишком плохо, чтобы заставить себя отвернуться. Шар катится к желобу и потом вдоль его края, пока не достигает последней трети дорожки. Потом сила вращения посылает его назад – прямо в сторону Центральной головы. Его лицо перекашивается, грохот шара перекрывает дикий вопль, трубачи у меня за спиной аплодируют. А я закрываю глаза. Стоны разочарования за спиной. – Ты подбрил ему скальп,– успокаивает меня Морино. Меня бьет дрожь, которую я никак не могу унять. – Хочешь взглянуть на повтор? – ухмыляется Ящерица. Не обращая на него внимания, шатаясь, иду назад и падаю на последнее сиденье. Закрываю глаза. Яркая, сгущающаяся кровь. – Смотрите в оба! – выкрикивает Франкенштейн, требуя внимания.– Мой коронный номер – ветряной экспресс! До меня доносится громкое рычание, звук разбега и грохот запущенного шара. Три секунды спустя – восхищенные аплодисменты. – Всмятку! – кричит Ящерица. – Браво! – восклицает Морино. Центральная голова продолжает дико вопить, а Левая хранит зловещее молчание. Даже сквозь закрытые веки я вижу конец дорожки. Сжимаю веки сильнее, но не могу избавиться от этого яркого, как на киноэкране, зрелища. Наверно, оно будет преследовать меня до самой смерти. Меня не должно быть здесь в этот безумный день. Дрожь не унимается. Тужусь, пытаясь вызвать рвоту, но все напрасно. Ядовитые пары окономияки. Когда я в последний раз ел? Несколько недель назад. Если бы я мог уйти отсюда. И наплевать на папку! Но я знаю, что уйти не дадут. Чья-то рука проскальзывает мне в пах. – Сладенькое есть? [85] Шербетка. – Что? Бомбочки с шампанским? – Сладенькое есть? Затхлое дыхание отдает йогуртом. Ящерица хватает ее за волосы и оттаскивает от меня. – Ах ты, сучка дешевая! Шлепок, еще шлепок, удар наотмашь. Морино берет свой мегафон. Уцелевший продолжает вопить. – Хочешь сделку, Набэ? Вопли переходят в сдержанные рыдания. – Если ты заткнешься и без шума выдержишь следующий шар – ты свободен. Только ни писка, помни! Набэ дышит хрипло и прерывисто. Морино опускает мегафон и смотрит на Маму-сан. – Хотите? – Прошли те дни, когда я играла в боулинг. Позвякивают спицы. – Отец,– говорит Кожаный пиджак,– я постиг основы этой игры. Морино кивает: – Ты один из нас. Пожалуйста. – Я покончу с Гундзо. Он никогда мне не нравился. Сильный бросок, сдавленная трель ужаса от Набэ и звук удара. Аплодисменты. – Боже, Набэ,– орет Франкенштейн,– я четко слышал писк. – Нет! – раздается надломленный, контуженный, обессиленный голос. Морино встает со стула: – Попытайся во всем видеть забавную сторону! Юмор – вот основа основ. Меня не должно быть здесь. Морино не торопится. – Какая гадость. Этот шар уже бросали. Тут куски скальпа Гундзо. Или Какидзаки. Набэ тихо всхлипывает, как будто он потерял своего плюшевого медвежонка, а никому нет до этого дела. Морино разбегается – раз, два – грохот, шар летит. Короткий, как взвизг пилы, вскрик. Сухой щелчок, будто сломалась палочка для еды. Два тяжелых предмета с глухим стуком падают в яму. Три «кадиллака» скользят по скоростной полосе. Земля без названия, ни город, ни сельская местность. Подъездные дороги, станции техобслуживания, склады. День постепенно стекает в воронку вечера. Память обожжена увиденным в кегельбане. Этот ожог не заболит, пока длится шок, пока нервы не оживут. А если бы я не вернулся в «Валгаллу»? Я мог бы болтать с Аи Имадзё, сидя в кафе. Мог бы кормить Кошку и курить с Бунтаро. Мог бы гонять по прибрежным дорогам Якусимы на мотоцикле дядюшки Асфальта. Над поросшими лесом горными склонами всходит луна. Где мы? Где-то на полуострове. Франкенштейн за рулем, Кожаный пиджак – на месте пассажира. Мы с Морино сидим на втором сиденье. Он выпускает кольца сигарного дыма и звонит по телефону насчет «операций». Потом делает ряд звонков, которые в основном сводятся к «Черт возьми, куда подевалась Мириам?». Шербетка отсасывает Ящерице на заднем сиденье. Въезжаем в тоннель. Огни с потолка штрих-кодом пробегают по ветровому стеклу. Под потолком висят мощные вентиляторы. Меня не должно быть в этом кошмаре. |